ИЗ ДАВНО МИНУВШЕГО

Это было очень давно - почти 30 лет тому назад… В зале Усманской городской Управы совершалось скромное торжество – открытие публичной библиотеки… Несколько должностных лиц, церковный причт, десятка 2 сочувствующих делу горожан, вот и все общество, явившееся приветствовать создание нового учреждения…
Простые книжные шкафы по стенам, стол с конторской книгой и стопкой библиотечных билетов дополнял эту скромную картину.

Я, полный горячей веры в высокое назначение создающегося учреждения, выступил с горячим приветом этому прекрасному началу… Как сейчас помню – я был облачен в прапорщицкий мундир (я был призван на военную службу), взволновано радостный читал я свой доклад…
Небольшая группа горожан с сочувствием слушала мои горячие призывы. И у них, загнанных судьбой, истомленных реакцией, затянутых тиной провинциальных «мелочей жизни», расцветали надежды… И им казалось и верилось, что жизнь уже не так плоха, что и на их долю выпадет радость, что загорается тихий огонек знаний, света, правды… Большинство же населения была равнодушны…

Через несколько дней я должен был временно покинуть город и ехать в Тамбов, отбывать свой краткосрочный призыв в местном полку. Приехав в губернский город, я воспользовался случаем и написал первую свою корреспонденцию, избрав темой Усманскую библиотеку. Для меня тогда открытие библиотеки казалось чуть не мировым событием, почему я и хотел оповестить, если не на весь мир, то хоть свою родную губернию в единственно существовавшем тогда печатном органе «Губернских ведомостях».

Вышел ко мне редактор сонный, вялый, равнодушный… Холодно взял он мою корреспонденцию, равнодушно стал ее пробегать… Но во время чтения лицо его постепенно стало преображаться… Глаза заговорили о сочувствии, симпатии… Душа как бы раскрылась, и в ней зазвучали новые струны… Исчез чиновник и остался простой добрый человек, мало видевший на своем веку культурных радостей, глубоко сочувствующий всякому скромному начинанию… Не знаю, может быть, через призму далекого прошлого все это рисуется мне и не так, как было на самом деле… Быть может, этот портрет идеализирован, благодаря моему личному настроению… Но, по крайней мере, в моей памяти этот факт запечатлен так, как я его описываю…

Корреспонденция моя была напечатана. Губерния узнала о новом культурном начинании, которыми так бедна была тогда Россия, а моя судьба на долгое время была связана с жизнью библиотеки…

И вот теперь, когда прошла радостная молодость, когда пережито и перечувствовано много светлых минут, и счастья, но и понесено много дорогих утрат и пережито немало горя и наступила старость, все – таки Усманская библиотека всегда встает в моих воспоминаниях ярким, светлым лучом… С библиотекой связана была весна моей жизни. Ей отдал я лучшие порывы своей души.
Представьте себе глухую провинцию, темную, бесправную, бедную культурными силами, живущую картами, попойками, насилием и раболепством и вот в ней появляется светлый луч – библиотека… Все те, у кого болела душа по идеалам, кто страстно стремился стать выше всей этой засасывающей тины, все они воспрянули духом – у них появился союзник – публичная библиотека… В ней можно брать хорошие книги, можно приходить и читать журналы, газеты, можно встречаться и беседовать с хорошими людьми… Надо было жить в то темное время, чтобы понять какое громадное значение могло иметь открытие библиотеки… Не даром власть имущие всячески тормозили ее открытие… Почти 6 лет прошло с момента подачи ходатайства об открытии библиотеки и об утверждении устава… Министерство внутренних дел не торопилось… В 70 – тых годах прошлого столетия жил в Усмани редкий для того времени человек - Иван Васильевич Федотов, купец, самоучка, высоко культурный человек, страстный любитель книг, глубоко интересовавшийся общественными вопросами. Вокруг него ютился кружок молодежи, которым он руководил. Близко к нему стоял писатель Эртель, был хорошо знаком он и с другими писателями… Молоденькая дочь его, Анюта, умерла в доме предварительного заключения, куда была посажена за принадлежность к революционным кружкам. Трагичная судьба этой молоденькой девушки была отмечена в замечательной книжке американца Кенона «Сибирь и ссылки».

У Ивана Васильевича Федотова была довольно солидная библиотека (тысячи 2 – 3 томов). Известно в то время общественная деятельница А.М.Сибирякова, под влиянием Федотова и А.И.Эртеля, купила эту библиотеку и пожертвовала ее городу, на условиях, чтобы городское самоуправление содержало ее, и чтобы пожизненным библиотекарем ее был Иван Васильевич Федотов. Городская Дума после долгих разговоров (раздавались голоса и за непринятие дара – «не к чему эти библиотеки нам…») решила все-таки принять библиотеку на указанных выше условиях и возбудила соответствующее ходатайство об открытии. Как я уже сказал, - канцелярская волокита, и препоны Министерства внутренних дел затянули открытие библиотеки чуть ли не на 6 лет, и уважаемому Ивану Васильевичу Федотову так и не пришлось быть первым библиотекарем – он умер, не дождавшись открытия библиотеки. Первыми членами Комитета Библиотеки были: А.Г.Сукочев, купец, крупный местный общественный деятель, человек культурный, высокообразованный, много поработавший для своего города. Д.Ив.Константинов, местный самородок, мещанин-приказчик, рвавшийся к свету и успевший при тяжелых материальных условиях, путем чтения, бесед, широко образовать себя. Оба указанных лица вышли из кружка Ивана Васильевича Федотова. Третьим членом Комитета был я, молодой человек, недавно сошедший со студенческой скамьи и только что вступивший на общественную работу.
Библиотекарем была назначена дочь Ивана Васильевича Федотова, Мария Ивановна Эртель, человек подвижнического типа, скромный, высоко честный и гуманный, горячо любивший людей и книгу…

При такой обстановке началась с апреля 1891 года жизнь нашей библиотеки.
Первым визитером в библиотеку был местный исправник с предложением губернатора об изъятии из библиотеки ряда книг, согласно существовавшему тогда циркуляру МВД. Печатный список этих книг включал в себя несколько сот названий. Я помню некоторые книги из изъятых, согласно этого списка: Альминский (Пальм) «Алексей Слободин» (роман из жизни петрашевцев), Вологдин (Засодимский) "Хроника села Смурина", сочинения Левитова, Помяловского, Златовратского, Писарева, Добролюбова, Чернышевского и др. На ряду с этими….

Наряду с работой по увеличению количества книг, Комитет наметил и другую работу – оборудование читальни.
Приобретена была мебель (правда в скромных размерах). Много было выписано газет, иллюстрированных журналов, толстых ежемесячников, еженедельных журналов по разным отраслям знаний и др. Каждый день стол читальни заполнялся газетами и столичными и провинциальными и другой литературой. Первое время народ ходил в читальню плохо – не было в обычае, многие стеснялись, газеты в большом количестве брали домой, и читали в кругу семьи… Но постепенно ложный стыд отпадал; стала появляться привычка, и число посещений читальни значительно возросло… Рост подписки в библиотеке шел в нормальном темпе.
Значительному увеличению числа библиотечных подписчиков содействовало ничтожная плата за чтение взимавшаяся с них ( по 3-му разряду, например, взималось 10 копеек в месяц).
Взимание платы введено было по следующим мотивам:
1) Мы следовали методам английских учреждений – ничего не давать народу даром. Побуждая его тем самым относиться к получаемому более серьёзно, а не как к подачке.

2) Платность ставила нашу библиотеку в более выгодное положение и в отношении правительственного контроля, ибо, бесплатные (так называемые «народные») библиотеки в то время подчинялись более строгому уставу, обязывались пополняться книгами исключительно по каталогу одобренным Ученым Комитетом М.Н.П. и наконец,

3) Взимаемая плата давала библиотеке лишние средства, в которых она нуждалась (она существовала на скромное пособие городского самоуправления, пожертвования и плату за чтение; правительственных пособий тогда не существовало. Правительство только терпело библиотеки)…

Большинство населения относилось к библиотекам как к пустой затее, а к работающим в ней как к людям, которым «делать нечего»…
Администрация не вмешивалась пока, но и не проявляла особой благожелательности… Комитету приходилось вести свою работу очень осторожно, тщательно оберегая этот нежный молодой росток от холода русской жизни…
Повторяю, первые годы жизни библиотеки были счастливые – на неё не делалось никаких покушений со стороны администрации и только шипение и недовольство местных обскурантов иногда раздражало нас. Но мы не унывали…

В это время в Тамбове известный сановник и меценат, Нарышкин, с разрешения Александра III выстроил на свои средства прекрасное здание «Нарышкинскую читальню» - чуть ли не первый не только в губернии, но и в России нарядный дворец (там была библиотека, зал для чтения, концертов и пр., читальня и музей).
Вместе с этим он выхлопотал у царя разрешение на организацию губернского Общества народных чтений. Все города и уезды губернии отныне могли устраивать народу чтения с согласия только местной администрации, а не обращаться за этим в Министерство внутренних дел, как это делалось ранее… Благодаря этому мы организовали при библиотеке Комитет народных чтений и приступили к устройству самих чтений.

Открытие чтений явилось целым событием в Усмани. Народу набралось так много, что чтение пришлось повторить… Тот же зал, где открыта была библиотека, переполнен народом. Ждут с нетерпением начала… А в прихожей и на лестнице стоит другая группа и ждет второго сеанса… Зажигается керосиновый волшебный фонарь… Начинается чтение трогательной повести об «Алексее божьем человеке». На полотне появляются красивые картины, поясняющие текст… Душно, сильно пахнет копотью, а настроение хорошее… Трогательно поет хор певчих…

Чтения народу очень понравились, так что для удовлетворения всех желающих послушать некоторые чтения приходилось повторять. Грустно было то, что программа чтений была строго ограничена; разрешалось читать только по брошюрам точно указанным в списке Министерства народного просвещения. Но чтения были новинкой и притом интересной (оживлялись туманными картинами), а потому и пользовались большим успехом. Так как инициаторами и организаторами были члены Библиотечного Комитета и устраивались чтения в библиотеке, то фактически чтения являлись новой отраслью деятельности библиотеки…

Насколько позволяли силы, средства и местные условия мы расширяли программу чтений, старались внести разнообразие привлечением хора певчих, отдельных певцов и музыкантов, а потом и оркестра любителей; приобрела роскошный фонарь с друмондовым освещением; завела свою большую коллекцию картин по разным отраслям знаний.
Приобрели коллекцию картин к произведениям русских писателей, коллекцию комических картин, картин со световыми эффектами… В дополнение к этому я и моя жена начали сами изготовлять фотографические диапозитивы для волшебного фонаря, делая снимки городских зданий, процессий, окрестностей города и пр.

На усманцев эти картины производили особенно сильное впечатление – видеть на полотне, свое, родное, знакомые лица доставляло большое удовольствие… Демонтируя картины из собственных коллекций, мы стремились давать к ним широкие объяснения, которые часто принимали форму чтения, выходившие из рамок установленной Министерством народного просвещения программы. Дело с народными чтениями расширялось.
Мы устроили такие чтения в местной тюрьме; Хотели организовать чтения в Пригородной волости, в земской школе, но тут встретили первое сопротивление со стороны кого бы вы думали? Попечительницы школы, жены председателя земской управы А.Т. Новоселовой, которая ни за что не хотела допустить наш крамольный Комитет в свою школу… Не смотря на энергичную борьбу, веденную нами, не смотря на жалобы Земскому собранию, нам так и не удалось устроить там чтения. Но эта отчаянная борьба принудило Земство завести свои волшебные фонари и начать чтения по уезду.
Мы же стали устраивать в городских школах, и давали фонари и картины на дома местным жителям.
Аудитория наша давно уже не могла вместить всех желающих, и на очередь был поставлен вопрос об устройстве нового помещения для чтений. Попутно явилось предложение об устройстве особого помещения и для библиотеки, так как работа её всё расширялась, книжные богатства росли и для шкафов уже не находилось места.

Часть членов библиотечного Комитета являлась в то же время и гласными думы, и благодаря их энергии удалось получить хорошее совершенно отдельные помещения для библиотеки и аудитории народных чтений. Благодаря обширному помещению мы не удовлетворялись одними чтениями, устроили сцену, обзавелись декорациями и решили устраивать помимо чтений литературные вечера, спектакли, концерты. Народные чтения натолкнули нас на создание новой организации при библиотеке – книжной торговли.

Часто слушатели после чтения просили дать почитать им ту самую книжку или другую подобную; чаще же всего они просили продать им такую книжечку. Мы начали удовлетворять явившуюся потребность и сначала продавали книжки в ограниченном количестве, но спрос увеличился. И тогда мы решили открыть книжную торговлю. Разрешение на открытие торговли пришло сравнительно скоро, месяца три. И это создало новую полосу в нашей общественной жизни.
Тогда в России был период широкого увлечения культурной работой среди народа. Образовывались кружки среди молодежи, создавались крупные организации по изданию и распространению среди народа улучшенных книг. По инициативе великого Л.Н.Толстого создалась крупная государственная организация «Посредник» со своим девизом «Не в силе Бог, а в правде».

Оживилась деятельность Комитетов грамотности Петербургского и Московского. Образовалось издательство «Правда», во главе которого стала крупная общественная деятельница, баронесса Варвара Ивановна Икскуль (Икскюль) фон Гильденбанд. Серьезно занялся изданием улучшенных народных книг И.Д.Сытин. На призыв Л.Н.Толстого отозвались все лучшие писатели и «Посредник» стал выпускать на народный рынок прекрасные и дешевые книги в большом количестве. Горячее участие в делах «Посредника» принимали два выдающихся человека В.Г.Чертков и И.И.Горбунов – Посадов.
Их неутомимой энергии и горячей любви к делу русский народ обязан получением в изобилии замечательно хороших книг.
Петербургский Комитет грамотности, во главе которого стояли Г. Фальброк и В. Чернолусский, известные в литературе, и особенно в педагогическом мире работники, решили создать сеть народных библиотек по всей России; Комитет начал издавать в большом количестве прекрасные по внешности и по содержанию книги для народа…
Я состоял членом этого Комитета; ездил в Петербург на его собрания, делал там доклады и должен сказать, что этот период деятельности Комитета был самым бурный, самый горячий.
В Комитет вливались со всей Руси работники просвещения искренно желавшие помочь народу. На собраниях вы могли встречать и писателей и известных педагогов и скромных сельских учителей, солидных книжных издателей, простых крестьян, горячих юношей.

Все шли в Петербургский Комитет на работу. Я весь отдался этому делу – писал доклады, cобирал пожертвования для создания фонда народных библиотек, привлекал членов в Комитет, изучал народную литературу, вступал в переписку, знакомился с издателями.
Среди этих знакомств, считаю долгом отметить жену сенатора и замечательную работницу А.М.Калмыкову. Она первая создала в России (в Петербурге, на Литейном пр.) специальный склад народных изданий. Издавая сама хорошие книги, она при содействии кружков знакомилась с народной литературой, выбирала из нее самое лучшее и из этого составляла библиотечки (на разные цены от 1 рубля до 1000рублей).

Составлявшиеся ею комплекты в большом количестве раскупались провинциальными работниками и расходились по всей России.
В деле просвещения народа Калмыкова сыграла крупную роль. Не менее крупную роль сыграла знаменитая воскресная школа, со стоявшей во главе ее Алчевской, в Харькове кружок Алчевской издал в то время знаменитую книгу «что читать народу»…

Я страстно любил книжное дело, и мне хотелось широко поставить торговлю книгами в своем городе.
Но денег для начала не было, приходилось начинать на свои скудные средства (на 50 – 100 рублей). Благодаря личным знакомством с Владимиром Григорьевичем Чертковым, другом Л.Н.Толстого, который первый отозвался на наш призыв, мы получили транспорт изданий «Посредника» в кредит. После этого нам открыли кредит И.Д.Сытин, А.С.Суворин и некоторые другие фирмы. И книжная торговля началась. При ней открыли мы торговлю учебниками и канцелярскими принадлежностями.
Наш девиз был – давать народу только хорошую книгу и за недорогую цену.
Дело пошло хорошо. Благодаря нам много хороших книг пошло в народ. По селам, при школах, мы начали устраивать народные библиотеки. Мы пользовались каждым собранием, каждым вечером, народным чтением и приносили свой ларь с книгами и картинами и распространяли их среди присутствующих…
На этой почве у меня возникали недоразумения с администрацией, заставлявшие меня ездить в Петербург с объяснениями в Департамент государственной полиции… Впрочем, все кончалось благополучно. Но меня распространение книг таким путем не удовлетворяло. Хотелось большего, и Комитет решил завести своего «офеню» (книгоношу).

И вот, нанятый нами мальчик, ходил по городу; заходил в соседние села и продавал книжки… Открывались ли ярмарки – мы были там. Продавали книжки мы приличным торговцам города и сел… Вообще, мы старались использовать все способы, чтобы направить в народ хорошую книжку. Бывали случаи, что приходили люди, покупали книжки и раздавали их даром народу. Если устраивались детские праздники, елки были устроены впервые и на них мы раздавали и детям и взрослым соответствующие книжки. Вообще, дело с распространением книг среди народа пошло хорошо.

Таким образом, около библиотеки создалось новое хорошее дело – книжная торговля, которое помимо культурно – просветительной стороны, имела и хорошую материальную – торговля явилась большой поддержкой библиотеки, так как вся чистая прибыль ее шли на нужды библиотеки. Круг людей, на которых влияла библиотека, расширялся. Подписчики, посетители чтений, спектаклей и вечеров, покупателей книг, все вращались вокруг библиотеки, начинали интересоваться ею, жить ее радостями, печалиться ее печалями. Среди населения, втягивавшегося все больше и больше в сферу влияния библиотеки начал появляться даже какой-то своеобразный «патриотизм»… Стали гордиться своей библиотекой.
В библиотеку стали являться за советом, за справками по части разных культурных начинаний… Приходили работники из сел (учителя, священники, учительницы, крестьяне и пр.)…

Появились друзья из народа… Власти начали коситься… Начали распространяться всевозможные сплетни, нелепости… В это время на нашем горизонте появился исправник Браунштейн, оказавшийся потом каким-то беглым, с фальшивым паспортом…
Авантюрист, ловкий, умный, бессовестный, он в Питере сумел войти в доверие к матери Тамбовского губернатора, баронессы Рокасовской, и по ее письму назначен был к нам исправником. Он был взяточник (особенно драл с евреев), развратник, но играл хорошо на главных струнках того времени – самодержавности и православии. В местном соборе по его требованию ему посреди храма подстилали ковер. Часто в церковь он являлся пьяный и становился на виду. Всюду он стремился у всех молящихся найти крамолу. Население перед ним трепетало, потому что все безобразия сходили ему с рук. На наши Комитеты библиотеки и народные чтения он обратил сугубое внимание, так как со стороны членов этих Комитетов он не встречал должного уважения. Вначале он стремился сойтись с членами Комитета, но мы сторонились от него…
Тогда он начал мстить. Прежде всего, он устроил так, что председатель нашего Комитета, А.Г.Сукочев, избранный громадным большинством в городские головы, не был утвержден губернатором в этой должности, а головой был назначен купец Сидельников, которого гласные забаллотировали, но который заискивал Браунштейну. Ко мне он стал подыскивать другой ключ – по части политической неблагонадежности…
Начались придирки к библиотеке, к народным чтениям. Придирались к уставу библиотеки, придирались к тому, что устав Комитета народных чтений не был утвержден…
Все заседания Комитета библиотеки и народных чтений Браунштейн посещал, ставил и себя и нас в неловкое положение. Принимать участие в нашем заседании мы не допускали, почему он всегда сидел молчаливым свидетелем, сильно стесняя нас. Но мы мужественно боролись с ним. К счастью кошмар этот продолжался не долго – Браунштейн попался в грязной истории (по части ухаживаний); началось следствие и, как губернатор не защищал своего ставленника, все-таки дело было настолько грязным, что спасти Браунштейна стало не возможно. Тогда губернатор перевел его в Борисоглебск под надзор полиции, но оттуда Браунштейн бежал… Много времени спустя он оказался в Лондоне, где отравился в поезде… Злые языки говорили тогда, что он не умер, а воспользовался случаем и всунул случайно умершему свои документы, чтобы похоронить себя, как «Браунштейна», а потом явиться возрожденным под новой кличкой в качестве охранника…

После первого натиска мы вышли с изрядно помятыми крыльями, но скоро оправились и снова с жаром принялись за свое дело.

Скажу еще несколько слов о вечерах и спектаклях, устраивавшихся нами. Наряду с народными с народными чтениями, мы устраивали общедоступные вечера по более расширенной программе, приурочивая их к разным событиям и юбилеям. Были устроены вечера в память Гоголя, Никитина, Некрасова, освобождения крестьян от крепостной зависимости, устраивались ученические вечера, детские елки, детские праздники и пр. Нам нужен был рояль свой собственный…
Лишних средств у нас никогда не было, а рояль необходим был до крайности… Обратился я к местному обществу и в сравнительно короткий срок необходимая сумма была собрана. Бывали не раз случаи, когда экстренно нужна была та или другая сумма денег и местное общество (главным образом купцы) шло на встречу и помогало.
Не помню, в каком году, в нашей губернии вводилось винная монополия. Были организованы Комитеты трезвости. Я воспользовался случаем и внес в Комитет предложение устроить чайную при нашей аудитории народных чтений, а для этого сделать за счет казенных сумм пристройку. Предложение было принято, и в скором времени наш зал соединился большой дверью-аркой с другим большим залом, в котором была устроена чайная – фойе, вторая читальня. Местный кружок любителей начал устраивать спектакли, не задаваясь сначала определенной программой. Ставили водевили, веселые шутки, коротенькие пьески. Устраивали вечера приезжие труппы (малороссийские, драматические), отдельные артисты, музыканты и певцы.
Бывало, конечно, много и бездарного, но бывало и хорошее. В это время в среде нашего общества появился один удивительно хороший человек, Константин Константинович Соколов. Доктор по профессии, москвич, он решил переехать в деревню и отдать все силы и знания на обучение мужику. И вот на границе Усманского уезда покупает он имение и начинает свою широкую культурно – просветительную и благотворительную деятельность. Строится в имении амбулатория и Соколов работает в ней как врач; строят две школы, куда приглашаются хорошие учительницы; устраивается мастерская, где обучают крестьян ремеслам: в риге устраивается заправский театр.
В мастерской и школах устраивается чтения и беседы, в риге спектакли, причем привлекаются артисты из крестьян, а впоследствии организуется целая крестьянская труппа.
Жена Константина Константиновича, Зинаида Сергеевна, организует в широких размерах обучение крестьянок вышиванию в свободное от обычных сельских работ время. Устраивает выгодный сбыт этих вышиваний в Москве…
Погорельцам соседнего с имением села строятся хорошее каменные избы… Крестьяне горячо любили Соколова, и когда вспыхнула революция, ничего не тронули у него, отдав в его пользование сад, дом, землю… Константин Константинович был страстный любитель и высоко талантливый артист.
Он в Москве вращался кружке Алексеева и Немировича – Данченко, из которого потом вышел Художественный театр. Жена его (сестра артиста Станиславского) принимала участие в организации хороших спектаклей в своей деревне и в нашем городе.

Талантливые постановки, хорошие пьесы, все это гармонировало и создавало художественное настроение. Константин Константинович был талантливый чтец (особенно прекрасно он читал Чехова) и потому ни один вечер не устраивался без него. Несколько лет работал Константин Константинович в нашем округе и завоевал всеобщую любовь и симпатию…
В 1919 году он умер, заразившись сыпным тифом… Мир его праху… Так как мучительно больно и тяжело при сознании, что я больше уже не увижу этого хорошего человека...!

Таким образом, библиотека, являясь центром, объединяла вокруг себя все новые и новые учреждения, а вместе с тем росло её влияние и на население. О нашей библиотеке, о её работе знали не только горожане, но и окрестные села и даже соседние города (Воронеж, Липецк).
К нам обращались с запросами, за советами из отдаленных пунктов… Наша сфера деятельности все расширялась.
На очередь было поставлено новое дело – устройство музея – сначала учебных пособий, а потом предполагалось и – краеведения.
Кликнули клич и потекли к нам пожертвования и деньгами, и вещами. Я пользовался всяким случаем, всяким знакомством, чтобы получить для музея какой-либо предмет. Благодаря родственным связям и знакомствам с миром Горного управления, мне удалось получить ценные минералогические коллекции (вплоть до самородного золота), коллекции яшмы, мрамора, благородных камней и пр. на собранные деньги мы приобрели хорошую коллекцию картин и таблиц по зоологии, ботанике, минералогии, техническим производствам.
Через организованные тогда мастерские учебных пособий Вятского и Курского земств мы составили значительные коллекции приборов по физике, механике, техническим производствам… Как-то, раз проездом через наш город зашел в библиотеку один врач. Я познакомил его с музеем, он заинтересовался и предложил в дар музею коллекцию монет. Я с радостью принял этот дар, и со временем у нас образовалась ценная нумизматическая коллекция… В деле организации музея я руководствовался словами Осипа из «Ревизора»: – Что, веревочка? … Давай и веревочку… В дороге все пригодится…»
Поэтому в музей я принимал все, что давали. Со временем из разрозненных предметов составлялись коллекции. Была японская война. Возвращавшиеся с войны солдаты приносили в дар разные предметы, имеющие отношение к бывшей войне (патроны, некоторые части оружия).
Один старик – севастополец принес севастопольскую картечь и крест; некоторые дарили медали… Мой зять, врач, привез с Кавказа от одной знакомой дамы коллекцию рогов горных животных… Студент медик, ныне врач, собирал коллекцию в Петербургском университете и военно-медицинской академии по зоологии, микроскопии и пр. Таким образом, создался богатый музей учебных пособий. Хотелось его оживить.

Устраивать лекции в глухой провинции в то время больших трудов и усилий. Большею частью все хлопоты оставались безрезультатными… Тогда мы нашли другой более удобный способ – это объяснение коллекций.
Так как музей находился в комнатах, где были и книжная торговля, и библиотека, то все входившие заинтересовывались коллекциями, а мы старались давать объяснения по заранее разработанной программе…
Приходили в музей школьники с педагогами. Брались коллекции в школы. Наряду с абонементом на книги, был открыт абонемент на школьные пособия, на волшебные фонари и картины. Предполагали мы организовать при библиотеке юридическую помощь населению, но это устроить нам уже не удалось…

Приближались 1905 – 1906 гг., года кульминационной деятельности нашей библиотеки.
Наша библиотека сыграла крутую роль в распространении революционной литературы в городе и уезде. Все издания «Донской Речи», «Земли и Воли», «Народной Воли», «Набата» и пр., и пр. получались нами и продавались в большом количестве.
Спрос на политическую литературу сильно возрос… Свободное слово вырвалось из застенка и пошло гулять по городам и весям. Мы завязали связи со многими складами и магазинами, специально выпускавшими свободную, политическую, историческую и агитационную литературу.
Один магазин «Культура» присылал нам по нескольку экземпляров все выходившие в то время в России книги и брошюры и по этим образцам мы делали выбор и заказы.

Мы небыли определенно партийны, но, будучи оппозиционно настроены, мы представляли населению все лучшее, что выпускала каждая партия…
Здесь были издания и анархистов, и ЭсФенов, и Эсеров, и кадетов, и толстовцев, и других партий, кроме конечно, черносотенных…
При библиотеке создали своего рода клуб, образовалось ядро истинных друзей народа… Все шли в библиотеку за разрешением наболевших вопросов, узнать политические новости, добыть хорошую книжку, прочитать газету…

Начались аграрные беспорядки и аграрников сотнями высылали с родины в чужие губернии, в частности в нашу губернию и уезд…
И библиотека, насколько позволяли средства, ютила их около себя; давала им книги, газеты, оказывала им материальную помощь, так как среди них было много нуждающихся…
В помещении аудитории собирались своего рода митинги, выяснялись волновавшие тогда всех вопросы…
В помещении библиотеки организовывались все предвыборные собрания в Государственную думу…

Но реакция заносила уже свой губительный нож… В книжной торговле была продана открытка с «Выборгским воззванием». Лицо, купившее её (Н.В.Павлов) донесло полиции.
Был произведен обыск… Была закрыта книжная торговля; библиотека взята под сугубый надзор; закрыта для учащейся молодежи читальня; была устранена библиотекарша М.И.Эртель.
Сторож библиотеки Д.Леонов был выслан в административном порядке за пределы Тамбовской губернии. Начались частые обыски в библиотеке; пошли придирки, постоянные запросы и т.д.
Я был привлечен к суду по ст. 129. Начались мучительные испытания…

В 1906 г. в Тамбовскую губернию назначен был губернатором знаменитый реакционер Н.П. Муратов, излюбленным коньком которого была травля культурных людей и учреждений…
Чуть не каждый день присылались циркуляры об изъятии такой-то и такой-то книги, недопущении такой-то газеты, такого-то журнала и наоборот, обязательно выписать такой-то книги или журнала черносотенного направления.
Предписывалось не устраивать в честь Л.Н.Толстого в случае его смерти (тогда Л.Н. был серьезно болен, и опасались за его жизнь) собраний, не подавать петиций об амнистии и т.д., и т.д.

Министерство внутренних дел тоже не скупилось и высылало списки изъятия книг из библиотеки толстыми тетрадями.
Ежегодно Муратов присылал списки газет и журналов, которые запрещалось выписывать библиотекам. Были изъяты все передовые толстые журналы, передовые газеты, причем часто сводились личные счеты (например «Русское Слово» запрещено было потому, что часто писали о «делах» Муратова)…
На «Русские Ведомости» рука Муратова все-таки подняться не могла… Культурная работа библиотеки замирала…
Многие нестойкие люди испугались, и стали отходить от библиотеки… Надо было иметь большое мужество, чтобы оставаться при таких условиях в Комитете библиотеки, но мы оставались… После нанесенного удара понемногу начали мы оправляться… Но все-таки восстановить всего не удалось… Читальня для учащихся осталась закрытой; книжная торговля закончилась навсегда.

Было разрешено торговать только канцелярскими принадлежностями, а потом через некоторое время учебниками. Музей функционировал по-прежнему…
Работа все-таки шла, но не чувствовалось старого подъема, не было прежнего огня, прежней веры – мы измучились… Народные чтения так же умирали, но они умирали естественной смертью, ибо народные вкусы их переросли…

Население уже не удовлетворяло чтение дозволенных брошюрок; хотелось большего.

К этому времени относится последняя попытка расширить культурную работу – устройство ряда лекций. Лекции были прочитаны незабвенным А.И.Шингаревым (две лекции), К.Н.Левиным (ныне заведующим одним из отделов Наркомпроса) и некоторыми другими.

Последняя лекция была о Людовике XIV, читать ее должен был В.П. Потемкин (ныне играет важную роль в коммунистической партии)…
Разрешение на лекцию было получено, но когда лектор приехал из Москвы, губернатор прислал запрещение, и Потемкину пришлось прочитать эту лекцию нелегально в кружке близких к библиотеке людей.

В 1913г. умер председатель библиотечного комитета А.Г.Сукочев, в лице которого местное общество потеряло ценного работника и прекрасного человека. И семья наша осиротела… «Облетели цветы, догорели огни…»

К 1917г. библиотека работала, работал и музей; книжная торговля (продавали только учебники) почти замерла, так как появились конкуренты, которым разрешено было торговать и книгами…

Как работает библиотека, теперь не знаю, но знаю, что, если она со всеми своими богатствами попадет в руки людей любящих просвещение, то сделать она может много, так как имеет за это много данных…
Теперь не существует административного гнета, который в дореволюционное время погубил этот прекрасный цветок. Теперь она может идти свободно широкой дорогой к высокой цели… Вот один из эпизодов общественной жизни маленького уголка необъятной России…

Поучительно, что даже в это тяжелое время люди, искренно любившие народ, стремившиеся внести в него больше света, знаний, не смотря на весь гнет и произвол, царивший кругом, все-таки делали свое хорошее дело и достигали многого… Падали в борьбе, снова поднимались и опять шли на работу…

Условия общественной жизни того времени не только не давали возможности развиваться таким культурным начинаниям, но губили их чуть не в самом начале… В свободной России, конечно, не должно быть этого – все такие начинания должны встречать широкую поддержку и полное содействие… Что же передала библиотека и работавшие в ней люди последующим поколениям? Верно, ли наметила она свою задачу?
Прежде всего – благодаря библиотеке, в местном обществе выработалось сознание, что человек, преданный делу, может даже при тяжелых общественных условиях сделать очень многое… Говорят – вера горами двигает… На нашем примере это положение подтверждается.

Взгляд на библиотеку, как на культурный объединяющий центр, от которого и через который исходят все начинания просветительского характера, провозглашенный тогда кружком и систематически им проводимый, остался не поколебленным и теперь, при новых условиях жизни. Мы полагали, что библиотека не есть учреждение, выдающее только книги; к ней должны стекаться все вопросы культурно-просветительного характера; от нее должна исходить инициатива…
Даже больше, ни какие вопросы не только просветительного характера, но и практического прикладного (сельское хозяйство, техника, ремесло и пр.) не должны остаться без удовлетворения.
Библиотека – это храм, куда каждый должен нести все свои сомнения, горести и радости… Библиотека – это школа дающая ответы на все запросы ума. Так думали 30 лет тому назад, так думают и передовые работники библиотечного дела теперь… Такова американская точка зрения в настоящее время… Такой же точки зрения держится и известный работник библиотечного дела – Л.Б. Хавкина…

Я заканчиваю… И задаю себе еще раз вопрос – не задаром ли была потрачены наши силы? Не пропала ли бесследно вся упорная работа наша? И сейчас же энергичнейшим образом отвечаю: нет, нет, и нет…! Библиотека подготовила людей, поставивших широко вопрос о просвещении (о всеобщем обучении, о средней школе) в городе и уезде, библиотека подготовила людей к восприятию университета, открытого теперь в городе.
Она же подготовила работников взявшихся осуществить ее заветную мечту – музей Краеведения. Библиотека же положила не один кирпич в фундамент великого здания Российской республики…

Материал предоставлен -
Карчевским Д. А.