Главная
Биография
Документы
Библиография
Статьи и заметки
Интернет ссылки

      29 марта 1907 г. Заседание восемнадцатое
      Продолжение прений по аграрному вопросу



      ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Заседание возобновляется.
      Слово принадлежит члену Думы Евреинову.


      ЕВРЕИНОВ (Астраханская губ.). Господа народные представители, на эту трибуну входило за последние дни по аграрному вопросу много ораторов.
      Всех ораторов можно разделить на 3 главные категории. С одной стороны, это беззастенчивые аграрии, которые стремятся еще более закрепить за собой крестьян, перетянуть всю землю к себе, еще более стремятся заставить их прокармливать не двух сказочных генералов, а целых 4000000 новых земельных генералов. Идут они сюда не с какими-нибудь вескими аргументами, а идут в большинстве случаев с плоскими, дешевыми, балаганными увертками. Затем, во-вторых, идут сюда люди доброй воли: это те люди, которые хотят с богатого стола уделить несколько кусков бедному, страдающему Лазарю-мужику, и, наконец, третья категория - это защитники нового, трудового народного права против существующего права имущих и командующих классов, люди, чуждые благотворительности, люди, громко требующие от имени народа для всего народа всю землю, требующие передачи всей земли в руки верховного распорядителя, ее естественного распорядителя - народа. Мы, члены думской группы социалистов-революционеров, являемся представителями и защитниками прав и интересов трудового крестьянства и пролетариата. На днях мы вносим в Думу свой законопроект, свои основные положения земельной реформы, подходящие под те требования, под те понятия, которые выставляют крестьяне. Мы не сомневаемся, что многие представители народные присоединятся к этому проекту, но присоединятся не так, как, например, присоединялись некоторые представители партии народной свободы к законопроекту трудовиков, выбросив оттуда все содержание, вставив свое, согласившись только с одним заглавием. Мы не ищем такой поддержки. Да если бы и никакой поддержки не было тому законопроекту, который мы внесем, тем не менее мы все-таки внесли бы его. Зачем же? Да хотя бы только для того, чтобы народ, трудовой народ, знал, кто их решительный друг, чтобы он знал, кто недруг его, чтобы он знал, кто друг, но друг нерешительный. А когда вопрос об этом законопроекте поднимется, когда будет голосование, тогда обнаружится, кто эти друзья и кто враги. Не мешает во всяком случае народу знать это; знать, как к кому следует относиться. Основные же положения этого законопроекта, наиглавнейшие, заключаются в том, что земля с ее водами и недрами передается всему народу, передается без выкупа в уравнительное пользование, причем уравнительное землепользование ограничивается нормами не ниже потребительной и не выше трудовой; земля эта передается, конечно, без всякого выкупа. Достаточно уже в течение многих десятков лет выкупали ее.

      В зависимости от того, кто появляется на трибуне, отсюда и произносятся слова за три вида прав на землю. Конечно, правая сторона и поддерживающие ее министры говорят о неприкосновенной и священной частной собственности. Те, кто стоят на страже народных интересов, те говорят об общественной собственности, а те, кто нерешительно стоят в середине, говорят, что собственность - да, но только собственность прикосновенная, потому что если ее уничтожить, то не будет того, к чему можно было бы прикасаться. Представители партии народной свободы, в лице депутата Кутлера, заявили с трибуны, что юридическое оправдание перехода земли в руки народа - туманно. Отсюда следует заключить, что совершенно ясно и определенно юридическое оправдание частной собственности на землю. Но мы ведь знаем, откуда произошла эта частная собственность, нам известно, что это право всегда носилось на кончике меча сильного, а затем утверждалось, укреплялось или прерогативами короны, или государственной властью, в видах какой-то государственной необходимости. Это право частной собственности на землю не выросло из сознания трудящихся низов, не является сущностью представления этих низов о земле, а взрощено командующими и имущими классами, насаждено насильственно, так сказать, революционным путем сверху. Способы этого насаждения нам тоже известны. Я, представитель Астраханской губернии, приехал оттуда и могу указать, каким образом там насаждалась эта частная собственность на землю. Как известно, с покорением Астраханского царства земля там находилась в ведении казны; земля эта совершенно никуда не годна, никакой обработке не подлежит. Но там вода, там море, там устье реки Волги, а в них много рыбы, а рыба - неиссякаемое богатство. На берегах устья реки и моря поселились в давние времена вольные ловцы, которые занимались ловлей рыбы и тем поддерживали свое существование, изредка отправляя рыбу на рынок. Когда рыбный промысел оказался источником почти неиссякаемым и выгодным, то, конечно, у сильных мира сего аппетиты разыгрались. И что же произошло? "Государственная необходимость" распорядилась таким образом: она стала продавать или сдавать в долгосрочную аренду куски земли совершенно никуда не годной богатым людям за чрезвычайно низкую плату. И эта земля шла за землю якобы удобную, а к ней казна прирезывала громадные пространства, как она выражается, земли "совершенно неудобной". Но только в тех документах, которые писались, не указывалось, что эта земля, в сущности, не земля, а вода и есть не что иное, как главный жизненный нерв всей Астраханской губернии. Таким образом, в Астраханской губернии, наряду с аграрным вопросом - в северных уездах, существует еще и акварный вопрос - в южных уездах. Так и везде создалась частная собственность на землю. Но ведь точно таким же образом в свое время создалось и право собственности на людей. Эта частная собственность теперь уничтожена, уничтожена без выкупа, уничтожена, несмотря ни на какие юридически туманные оправдания, уничтожена, и баста. Человек не есть предмет собственности, не есть предмет купли и продажи. То же самое и земля. И с этим соглашаются и представители партии народной свободы, но они говорят, что землю нельзя трогать, что землю нельзя привести сейчас в собственность народа. Почему же, спрашивают они, вы переводите в общественную собственность только землю и оставляете капиталы, оставляете фабрики и заводы? Если уж социализировать, так социализировать и то и другое; социализировать только одно - несправедливо и неосновательно. В этом отношении партия народной свободы совершенно сходится с представителями правой стороны, например с г.Крупенским. Только г.Крупенский не так выразился: он прямо стучал по столу кулаком и говорил - или все, или ничего. (Голоса справа: Правильно.) Вам нечего бояться и беспокоиться - придет и на то свое время. Пришло время освободить людей - освободили; пришло время освободить землю - освободят и ее, во что бы то ни стало (аплодисменты слева); придет время капиталы предоставить в общественную собственность - и это будет. (Аплодисменты слева.) Мы, социалисты, отрицаем всякую сверх потребительной собственность. Но крестьяне еще не социалисты, они будут социалистами. Они понимают землю точно так же, как понимает ее величайший экономист и ученый последнего времени. Они понимают ее не как то, что сделано в какой-то колбе, что она есть продукт труда, продукт искусства; они понимают ее не как орудие производства, а так, как понимал Маркс, т.е., что это есть целая сумма, целый арсенал орудий производства, который приводится в движение приложением личного труда к земле. И ввиду этого они совершенно правильно и основательно говорят: "Земля ничья, земля Божья, ведь паны не с луны же ее натаскали, чтобы считать своею". Мы полагаем, что право на землю есть публичное право, такое же, как право на свет, на воздух... (Голос справа: И на воду.) Да. Так во имя этого права, во имя права, которым обладает каждый живущий на земле, государство обязано лишь обеспечить своим правопорядком доступ всем к этой земле на равных основаниях, на трудовом начале. Это крепко лежит в сознании народном. Здесь проведена была маленькая аналогия: пусть это публичное право, но ведь как всякий пожелает идти на землю, так каждый желал бы попасть на места для посетителей в Государственной Думе. Но ведь это невозможно, следовательно, невозможно и всем идти на землю и всем получить достаточно земли. Ясное дело, что нет; ясное дело, что пространство земли как-никак ограничено, и ведь невозможно же в то время, как предмет стоит здесь, поставить в то же место другой какой-нибудь предмет. Зачем же пойдет на землю, зачем будет хотеть земли человек, который ничего общего с землей не имеет? Например, там, где существует свобода слова, видели ли мы, чтобы там, хотя каждый имеет право говорить, все говорили и никто не слушал? В стране, где существует свобода печати, неужели все, имея право печатать газеты и журналы, издают их и нет ни одного читателя? Наконец, право собраний и сходок: разве из-за того, что все имеют право собираться, нужно опасаться, что одна комната соберет весь миллионный Петербург? Ясное дело - нет. Все ограничено временем и пространством, потому и бояться этих свобод, хотя бы и свободы пользования землей, нет никакого основания. Но нам говорят дальше: "Хорошо, это очень справедливо, но ведь земли-то не хватит, раз она ограничена. Не хватит на тех даже, кто занимается сейчас земледелием". Трудно сказать при настоящем состоянии статистики, хватит ли земли или не хватит; по крайней мере люди, которые специально этим занимаются, ни положительного, ни отрицательного ответа дать не могут. Но депутат Кутлер заявил, что если распределить землю сейчас по норме, предложенной в 1861 г., то не хватит земли, по его расчету, до 30000000 дес., а если распределить, ее по трудовой норме, то не хватит ее до 90000000 десятин. Поэтому-де нужно держаться реальной политики и наделять крестьян постольку, поскольку это окажется возможным, по определению, конечно, комитетов, составленных известным образом, и только той частью земли, которая может быть отрезана, отчуждена, по справедливой оценке, у землевладельцев. Если уж говорить о цифрах по соображениям средним, то я бы обратил внимание на некоторые статистические источники, из которых можно видеть, что по переписи 1897 г. в Европейской России в 50 губерниях, с включением области войска Донского, считалось всего сельского населения 83000000, из них землепашцев - 79000000, всей же земли, облагаемой казной в 1900 г., числится 318000000 десятин в тех же 50 губерниях. Следовательно, если даже рассчитывать на среднее количество, то и тогда получилось бы, что на каждую живую душу пришлось бы 4 десятины; если же взять одну удобную землю, пахотную, то ее считают в тех же губерниях 241000000 дес. Распределяя ее, каждая живая душа получила бы 3 дес. Но я опять-таки говорю: мы далеки от того, чтобы вести такие расчеты. Для того устанавливается комиссия. В комиссии будут, несомненно, наводиться всевозможные справки и делаться расчеты. Комиссия с этим делом разберется, разберется с вопросом, хватит ли земли или нет. Вернусь к комитетам. Все дело, следовательно, о нарезке земли или передаче из государственного фонда крестьянам в аренду будет производиться особыми комитетами на местах. Эти комитеты, по предложению партии народной свободы, должны состоять из землевладельцев и крестьян в равном количестве, а в качестве примирителей их будут чиновники, которые уже несомненно дадут перевес в сторону не крестьян. Почему же партия народной свободы, называясь партий "народной свободы", не доверяет комитетам, избранным не чиновническим способом, а демократическим путем? Вероятно, потому, что если комитеты будут избираться таким образом, то несомненно в них в громадном большинстве попадут крестьяне, т.е. представители крестьянских интересов. Спрашиваю я тогда, доверяет ли в таком случае партия народной свободы крестьянам? Ведь мы помним, в 1858 г. правительство при земельной реформе передало этот вопрос на места в комитеты. Правда, комитеты эти были дворянские, но ведь правительство не партия народной свободы, а правительство - представитель богатых людей и вообще имущих классов. Оно опирается на дворян и доверяет этим дворянам. Партия же народной свободы хочет опереться на народ и не доверяет этому народу. (Аплодисменты слева.)

      Затем партия народной свободы совершенно не затрагивала здесь вопроса об общине, по крайней мере определенных указаний на нее не было, но ввиду того, что она же предполагает передавать земельные отрезки, отчужденные у частных владельцев в собственность, а надельные земли закрепить за пользующимися ею крестьянами, то это значит, что к общине партия народной свободы относится отрицательно. В этом отношении несомненно получается опять согласие с правой стороной. Вы помните, на что кн.Святополк-Мирский указывал по поводу передачи земли в руки народа на общинных условиях. Он говорил, что история имеет обратный ход, ход не к общине, а от общины к частной собственности. Община вредна, и в силу этой вредности община была уничтожена в Англии, кажется в XVI-XVII столетиях. Это совершенно верно; исторический факт таков. Но соображения о том, почему произошел этот исторический факт, совершенно неверны. Дело не во вреде общины. В то время крестьянство в Англии представляло собой то же самое, что и нынешнее крестьянство в России. Община была опутана крепкими фискальными и административными узами. Развернуть свое хозяйство община не могла; земли у крестьянства было тоже мало. Крестьянство голодало. Но вместе с тем в Англии имелось при дворе 400 пэров, которые были способны очень много проживать при неспособности к какому бы то ни было труду. Надо было как-нибудь удовлетворить их, и вот тот акт насилия по отношению к земле, о котором уже говорилось, был совершен. Земля была силой отнята у крестьян и передана пэрам и графам Англии. Правду говорит Святополк-Мирский: крестьяне не без дрекольев встречали этот переход земли. Не должно забывать, что ведь у нас этот переход может быть встречен также не без дрекольев. Что же произошло далее? Святополк-Мирский говорит, что хозяйство страны, сельское хозяйство пошло в руках помещиков великолепнейшим образом. Да, пока были дешевы, страшно дешевы, рабочие руки, пока хозяйство было экстенсивно, пока еще были области, которые не были использованы, - до того времени действительно хозяйство шло хорошо. Но как только понадобилось интенсивное хозяйство, потребовался оборотный капитал вдвое и втрое больше прежнего, тогда и сельское хозяйство в Англии пало. Крестьяне там с переходом земли так же, как и у нас, или за дешевую плату работали у помещиков, или бежали в города и повышали производительность фабрично-заводской промышленности вследствие дешевого же труда, или попросту, как и у нас бывает, спивались и умирали под забором. Но вот явилась возможность - и предприимчивый английский крестьянин махнул рукой на свое отечество и уехал в Америку добывать себе земли и воли. Пожалуй, он не ошибся. Жаль, что теперь такой Америки нет. В то время отнять у крестьян землю и передать ее помещикам было возможно. Какие тогда у крестьян были союзники? Только один союзник был - дреколья. Теперь не то. Теперь союзниками крестьян являются социально-революционная интеллигенция, стоящая всецело на стороне интересов крестьянства, и городской пролетариат. Международный социализм стоит на той же точке зрения. Наконец, народные трудовые низы получили и союз науки. Еще теперь неизвестно, чья возьмет: помещики или крестьяне? Скажут - таких примеров не было, это утопия. Я могу указать на маленькую страну - Швецию. В далекие времена, когда еще укреплялся феодальный строй в Европе, помещики и вообще правящие классы попытались было отнять у крестьян землю, но крестьяне с оружием в руках отстояли и землю и свою независимость, и Швеция никогда не узнала феодального строя. Что же касается общины, то мы считаем и признаем общину в настоящем ее виде, т.е. когда правительство приспособило ее к своим административным и фискальным целям, совершенно вредной. Мы признаем необходимой общину - свободную от всяких пут, как хозяйственную единицу, самоуправляющуюся единицу, самораспределяющую землю внутри себя, согласно своим интересам, согласно нормам трудовой и потребительной. Трудовой нормой мы считаем такое количество земли, которое может обработать без наемного труда каждое получившее надел лицо, семья, товарищество или группа лиц, причем с перераспределением в сроки и вследствие увеличения народонаселения, или выхода, или, наоборот, вселения в данную общину новых лиц. Нам говорят, что вообще к общине Европа относится враждебно, что там она уничтожается и уже не существует ни во Франции, ни в Германии. Совершенно верно; ее не существует. В Германии преобладает крупная частная собственность, во Франции мелкая частная собственность. Но крестьянство, благодаря этой частной собственности, проникнуто теми буржуазными интересами, той неспособностью представления о социалистическом строе, на основании чего еще не так давно крестьянство укорялось в обладании антиколлективистическим черепом. Однако в настоящее время западноевропейские ученые и социалисты уже вздыхают по общине, уже намечают пути, при которых возможно было бы восстановить общину как ту ячейку, из которой может развиться более справедливый социалистический строй. Теперь общественные круги Западной Европы стараются насадить в крестьянском хозяйстве если не общину, то заменяющие пока ее кооперации и товарищества - соседские и общесельские. Во всяком случае, много говорят сейчас и об общине, и о муниципальной и о государственной собственности на землю, а это, конечно, далеко от частной собственности. Что касается России, то она занимает в Европе по отношению к. общине особое место. Среди крестьянского населения по 49 губерниям Европейской России, без области войска Донского, числится 80% общинников, земли же по тем же губерниям числится 116800000 дес.; из них в общинном пользовании 94600000 дес. земли, т.е. 81%; в подворном, таким образом, только 22200000 дес., или 19%. Этим показывается живучесть общины. Но не только живуча она: она способна и прогрессировать, это доказывается тем, что при переделах земли раньше принимались в расчет ревизские души, затем произошел переход к наличным мужским душам, а теперь во многих общинах переходят к распределению земли по едокам, т.е. совершается переход все к более и более справедливому распределению земли. Правда, в некоторых губерниях России община или слабо развита, или совсем не существует. По статистическим данным, в 22 губерниях - северо-западных, северо-восточных, юго-восточных, северных и промышленных - считается от 94 до 97% общинных земель, в 12 губерниях черноземной полосы великорусской и в южной части - от 80 до 89, в 13 губерниях малороссийских и западных - только от 23 до 36% и, наконец, в 3 прибалтийских губерниях совсем общины нет. Несомненно, если бы реформа требовала перехода всей земли в общинное пользование, то произошла бы борьба, может быть даже острая борьба. Но в своем законопроекте группа социалистов-революционеров предусматривает это положение. Проект вовсе не хочет уничтожить сейчас подворное владение землей, он лишь распространяет и на это землепользование уравнительный принцип. Может быть, часть подворников будет иметь земли и больше того, что предполагалось бы по уравнительному распределению, но в видах справедливости необходим тот налог, который снимал бы верхи и устанавливал бы принципиальное равенство. Что же касается тех подворников, которые имеют недостаточно земли, то мало того, что она нарезывается им, еще со стороны государства требуется для них, чтобы подняться, и общественная помощь в виде кредита, страхования и т.п.

      Наконец, проект группы социалистов-революционеров предусматривает переход земли без всякого выкупа. Партия народной свободы заявляет, что это громадная несправедливость. Как же в самом деле - землю возьмут, а эквивалента никакого? Спрошу я: а справедливо ли владеть землей, владеть тем, что не должно никому принадлежать, владеть тем, что отнято было из пользования тех же крестьян без всякого выкупа, даже с закабалением тех же самых крестьян? Что же говорить о справедливости, когда нужно говорить об исторической необходимости? Ведь рабовладельцы тоже говорили, что несправедливо отнимать у них рабов без выкупа, однако их все-таки не послушали, и рабство было уничтожено без всякого выкупа. Да что такое выкуп для наших крестьян? В 1861 г. часть земли была передана с выкупом, и что же получилось? На крестьян была надета петля. Несомненно, та же петля будет надета на них и сейчас. Если от 1861 г. в Нижегородской губернии, кажется в Горбатовском уезде, крестьянам пришлось заплатить за каждую десятину земли вместо 84 р. (это по рыночной нынешней цене, а не тогдашней) 276 р., т.е. вдвое, втрое больше, то того же мы можем ожидать и от выкупа, допустимого в настоящее время, по той простой причине, что ведь этот выкуп будет не сразу произведен, потому что у крестьян нет той свободной золотой наличности, которую имеет государственное казначейство. Выкуп будет растянут, будут начисляться проценты, и крестьяне с этим выкупом никогда не вылезут из того положения, в котором находятся теперь.

      Говорят, что из каждых, скажем, 6 р. крестьянину придется уплатить только 2 р., остальные уплатит государство. Если даже государство, имея эти деньги, отдаст их сейчас, то все-таки несомненно, что это возьмется из народного кармана, потому что потом правительство сдерет эти деньги с того же народа, батогами сдерет. Плохая это будет помощь крестьянам, но имеется зато утешение правительству; этот-де выкуп не так уж страшен государству; государству немного-де сравнительно придется уплатить, потому что имения заложены, придется только уплатить разницу между долгом и "справедливой оценкой". Банки согласятся выдать такие деньги с гарантией правительства, и уж, конечно, под обеспечение той же самой земли, которая будет передана крестьянам. А мы великолепно знаем эту гарантию и обеспечение: это значит, что втрое будут драть и опять тогда крестьянам придется работать не на себя, не на семью, а на какую-то прорву, на которую они работали до сих пор. А что же дальше будет? Да то же самое: тот же голод и то же нарастание революционного движения. Вы помните, что депутат, если не ошибаюсь, Савельев, - также представитель партии народной свободы - отсюда же заявлял, что такая реформа, как эта партия предлагает, окончательно еще ничего не исправляет, что затем произойдет новый земельный, так сказать, переход, опять создадутся крупные и мелкие участки, следовательно, появятся угнетатели и угнетаемые, опять безземелье, и тогда снова придется выдумывать новую реформу. После этой новой реформы, может быть, опять придется создавать новую реформу; когда же конец и сколько же нужно революций для того, чтобы окончательно установить только одну реформу? Земля уже выкуплена крестьянами, она давным-давно оплачена не только деньгами, но и потом и кровью крестьянства. В заключение я должен сказать, что нас вынесло сюда, что нас привело в Государственную Думу. Не милость, конечно, правящих классов, конечно, не это: нас вынесло общенародное революционное движение. А тут нам говорят, что вопрос о земле мы хотим решить мирно. Говорят это не только люди из центра, но и с правой стороны. Довольно революции, говорят они, решимся, согласимся. Но ведь этот вопрос мирным путем может быть решен только при обоюдном согласии, не иначе; между тем этого соглашения не может быть, не может быть того акта, который заключается, например, у нотариуса; соглашение состоялось, один передает, другой берет. Нет, здесь еще придется бороться за этот переход, бороться потому, что одна сторона говорит: "Не дам". Какое же это соглашение, когда одна сторона говорит: "Надо взять", а другая - говорит: "Надо не дать". И, вотируя вопрос не дать, вы тем самым показываете народу, что невозможно землю получить, возможно только взять. Вы сами, таким образом, убеждаете народ, что взять можно только революционным путем, а на этом пути идет не только идейная борьба, но и борьба, несомненно, физическая. Эта борьба не борьба каких-нибудь цирковых атлетов, которых можно разнять, а борьбу прекратить, нет, это - исторический процесс, который никакие доморощенные шаманы, никакие искусственные меры не остановят. Те, кто называли себя здесь врачами, если они действительно только врачи, должны знать, что естественный процесс родов остановить нельзя, что остановка его есть в сущности не остановка, а переход одного процесса в другой: процесса новой жизни - в процесс разложения, в процесс умирания самого организма. Но до этого окончательного умирания еще отпадают внутри отдельные органы. Мы видим, каким образом эти врачи, желая остановить исторический процесс, уже потеряли один из этих органов - Дальний Восток. Есть еще пока здоровые органы, но если будут продолжать останавливать этот исторический процесс, то нет сомнения, что эти органы также будут отпадать, а затем... зальется земля кровью. А из дымящейся крови народной будут вставать все новые и новые борцы. (Аплодисменты слева.)


      [...] ШИНГАРЕВ (г. Воронеж). Члены нашей партии, фракции народной свободы, несколько раз вносили предложения о сокращении прений, считая работу здесь малопродуктивной и необходимым скорейшим образом перейти к работам в комиссии. В известной степени происходящие прения мне лично по крайней мере доказали справедливость нашей точки зрения. Они очень мало прибавляют к тому, что было уже сделано, и только отдают работу в комиссии. Но так как здесь в предшествовавших прениях был высказан целый ряд нападок и целый ряд возражений по адресу проекта партии народной свободы справа и слева, я позволю себе остановиться на них в нескольких словах и постараюсь возможно короче изложить свои возражения, не затрудняя вашего внимания. Справа... Впрочем, мы слышали очень мало деловитых речей. Первая речь справа князя Святополк-Мирского была построена на том, чтобы доказать нам культурную роль землевладельцев. Я думаю, что в своей речи Святополк-Мирский мог бы доказать как раз обратное, пользуясь тем же самым материалом. Он нам говорил, как культурные лорды Англии конфисковали неправильными путями разгороженные крестьянские поля свыше 7000000 акров, т.е. свыше 2000000 десятин земли. Отобрав, таким образом, крестьянские земли, "дружными усилиями лорды разрушили архаические земельные общины, и английский фермер заслужил славу первого земледельца в мире". Я не знаю, чего заслужили после этого английские лорды, но я знаю, что фермеры после этого культурного шага английских лордов поехали и выселялись сотнями тысяч в Америку, Канаду, Австралию, Новую Зеландию и Капштадт и там без лордов действительно заслужили славу первых земледельцев в мире. (Аплодисменты центра.) А английские лорды, оставшиеся в Англии без этих славных земледельцев, запустили свои поля в пустыри и стали в них охотиться на куропаток. (Смех.) Дело дошло до того, что государство подняло вопрос об обложении полей, заросших диким вереском, не эксплуатируемых этими культурными лордами. А эти самые лорды, охотясь на куропаток, заставляли страну и английских рабочих покупать чужой хлеб в то время, как собственная земля заросла дикой порослью. Таковы культурные шаги английских лордов. (Аплодисменты центра.) А в Ирландии, господа, эти самые лорды довели до полной нищеты местное земледельческое население и вызвали страшные голодовки. Мы знаем, что ирландцы питаются все время картошкой и эта самая несчастная Ирландия была доведена до очень близких нам земельных бунтов культурными действиями английских лордов. Нам говорил князь Святополк-Мирский, что в Германии культурность немецких баронов весьма была высока, и дружными усилиями их были разверстаны чересполосные владения, и немецкие крестьяне также, по-видимому, заслужили славу первых земледельцев в мире. Это указание неточно. Разверстка в Германии, вы можете точно установить документальными данными, производится главным образом почти исключительно по инициативе крестьян, и эта инициатива проявляется потому, что крестьянам слишком тяжки пережитки крепостных отношений благородных баронов, которые заставляют их производить эти разверстки. Кн.Святополк-Мирский говорил нам: не отстраняйте от разверстки в земельном вопросе и нас, так же как там баронов, людей, "сохранивших некоторую связь с землей, местных землевладельцев". Увы, разверстка в Германии производится чиновниками, а бароны в ней не участвуют. Кн.Святополк-Мирский может познакомиться с этим по соответствующим данным по Германии. Он забыл еще, что в этой самой Германии в 1847-1848 гг., во время эпохи германской революции, во время крестьянского движения, в Германии образовался особый колонизационный фонд и правительство вместе с баронами поспешило отправить в Америку сотни тысяч крестьян, которые действительно обучались там культуре. Произошло то же самое, что произошло в Англии, - выселение крестьяна на чужие земли. Такова была культурная роль в Германии, так же как и в Англии. Еще маленький пример: во Франции культурное дворянство до конца XVIII столетия оставалось на своей земле и нигде не было такой страшной нищеты в крестьянстве, как именно в этой самой Франции до конца XVIII столетия. Наоборот, теперь по Франции богатейшее земледельческое население. Я ставлю Францию в этом отношении чрезвычайно высоко, но эта культура появилась в ней только тогда, когда культурное поместное дворянство почти совсем освободилось от земли. Таким образом, эта справка из Западной Европы в речи кн.Святополк-Мирского совершенно не соответствует действительности. В дальнейшем он нападал на общину; в ней он видел главный тормоз русского земледельческого населения. Об общине я скажу в конце, по поводу правительственного законопроекта, а затем перейду к следующим речам с правой стороны. Деловито, вполне подходящим для Государственной Думы тоном была сказана сегодня речь гр.Бобринского. Он говорил о культуре, о великом значении интенсификации хозяйства, о всяких благах, о просвещении землевладельческого класса, об удобрении и прочих и прочих вещах. На эти обычные и очень постоянные указания справа "поднимите культуру" я отвечу очень коротко: никто не будет мешать вам поднимать ее, но дайте сначала крестьянству больше земли, чем оно имеет. Мне вспоминается по этому поводу очень характерный инцидент в одном из уездных земских собраний, происшедший по поводу приглашения агронома. Крестьяне-гласные заявили: нам, господа, никаких агрономов не нужно. Чему же нам учиться, когда у нас и пахать почти нечего? Какие там плуги, когда на наших полосках скот их и не повернет? Какой там улучшенный скот, когда не на чем его пасти, какие семена, когда земля истощена? Берите себе агрономов, а нам пока дайте земли. И в этом трогательном отношении крестьян было много верного. К тому же оно было выражено чрезвычайно тактичным образом: если вам нужны, господа, агрономы, то и приглашайте их, мы не против этого, тратьте на них земские деньги, но только, пожалуйста, запишите, что эти агрономы для вас. Для нас же они, пока у нас так мало земли, совершенно не нужны. Если вы припомните страшное малоземелье во многих наших селах и деревнях, вы поймете, что всякие указания на интенсификацию культуры, всякие попытки идти в этом направлении могут быть только тогда, когда первый земельный голод будет удовлетворен возможно широко, а иначе никакая культура вас не спасет. А затем, после этой сказанной спокойным парламентским тоном речи справа, мы слышали все, что хотите, только не парламентские речи. Депутат Шидловский говорил, что он хочет видеть в комиссии только крестьян и землевладельцев, а избави Бог пустить туда посторонних лиц: врачей, учителей, статистиков и других никчемушних людей, так как они будут там только занимать время, а не способствовать разрешению земельного вопроса. Как, господа, знакомы вам эти слова? Эти слова тех самых ваших культурных земцев, которые в последнее время в Московской, Курской, Херсонской, Бессарабской и многих прочих губерниях выгоняют учителей, врачей, статистиков и прочих никчемушних людей, борющихся за русскую культуру. Это отзвук того же самого мнения, того же самого черного подхода против культурного русского земства. Что же говорят нам эти люди? Они указали на то, что доктор Караваев ошибся, что он напутал в своих цифрах, что он просто не разобрался в своих источниках. Они, эти культурные люди, эти источники знают лучше. Я позволю вам в очень немногих словах отметить их собственное знание этих источников. Граф Бобринский говорил: разве можно сравнивать Полтавскую и Пермскую губернии? В Полтавской смертность меньше, а в Пермской больше. Где же тут увеличение смертности от земельного отношения? Позвольте привести данные на основании исследования по Воронежской губернии, произведенного известным статистиком Щербиной, членом Государственной Думы. Эти данные, касающиеся почти трехмиллионного населения, вот они: я буду считать умерших на 1000 человек безземельных 34; имеющих от 5 до 15 дес. - 23; от 15 до 20 дес. - 28; свыше 25 дес. на двор - 26. Калек у безземельных - 35; имеющих до 5 дес. - 17; от 5 и выше - 14; свыше 15 - 11; свыше 20 - 0,8. Число слепых, душевнобольных, глухих и хромых, как вы можете видеть по этой таблице, постепенно падает по мере роста земельного обеспечения, и если бы господа Шидловский и Крупенский, которые, по-видимому, совершенно незнакомы с этими цифрами, знали бы их, то они не позволили бы себе возражать депутату доктору Караваеву, несомненно более осведомленному. Мне скажут: эта цифра - по Воронежской губернии. Нет, скажу я, у нас есть данные от центрального статистического комитета о приросте населения и в других губерниях России. Эти данные таковы: на 1 дес. надела прирост - 16; от 1 до 2 дес. - 17; от 2 до 3 - 19; от 3 до 4 - 21; от 4 до 5 - 25; от 5 до 6 - 27; свыше 6-30 прироста. Вы видите, с какой поразительной скоростью растут эти цифры, показывающие рост здоровья по мере роста земельного обеспечения. А нам депутат Крупенский говорит, что, конечно, у нас в России 60% смертности потому, что в России все занимаются политикой, и врачи и даже гимназисты. Вот от этого, по-видимому, и смертность так велика стала. Но эти цифры, господа, в особенности цифры центрального статистического комитета, были собраны в то время, когда в России, к сожалению, еще не было дозволено заниматься политикой. И вот после этого господа справа говорят: пускайте в комиссию только землевладельцев и крестьян, чтобы врачи, статистики и учителя своими теоретическими рассуждениями, говорю дословно, "не тормозили бы дело окончательного разрешения земельного вопроса". Они боятся, что врачи и статистики затормозят дело. Но позвольте вас спросить: вы сами, господа землевладельцы, те самые, которые с помощью всевозможных условий добились роспуска первой Государственной Думы, которые вызвали тяжкие затруднения при разрешении земельного вопроса, у многих из которых лежат на душе карательные экспедиции, разве вы не тормозили разрешения земельного вопроса, разве вы не занимались политикой? (Аплодисменты с центра и слева.) К сожалению, господа, и они занимаются политикой. Итак, отсюда, справа, я не слыхал серьезной критики. Вспомним, что говорилось по поводу военно-полевых судов - землетрясение в С.-Франциско, по поводу каких-нибудь речей бюджетных - учебник артиллерии, газы и пр. вещи. По поводу тех же бюджетов указывали на графа Витте как на вдохновителя кадетской политики. Наконец, в литературных упражнениях депутат Шульгин припомнил великие имена русской литературы - Пушкина, Лермонтова, Гоголя, и тот же самый Шульгин великого деятеля русской литературы Короленко назвал убийцей! Что сказали бы эти славные русские люди, которых он желал поднять из могильного холма, - что сказали бы они, услыхав эти страшные слова Шульгина? Они, может быть, ответили бы ему словами Пушкина: "Душе противны вы, как гробы!" (Аплодисменты с центра и слева.) Эти речи правых они позволили еще себе иногда услаждать сомнениями: "Первая-де Дума, - сказал Бобринский, - была Думой народного гнева; я боюсь, как бы эта Дума, - сказал он, - не была названа Думой народного невежества". Не справляясь совершенно с теми данными, о которых они говорят, позволяя себе речи, совершенно неподходящие к серьезным задачам Государственной Думы, позволяя себе просто-таки комические выходки, они думают, что Думу назовут Думой народного невежества. Я тоже боюсь, что это название будет приложено, но я боюсь, что оно справедливо будет приложено к этой части Государственной Думы. (Аплодисменты слева.) Маленькая справка. Депутат Шульгин уверял, что депутат Караваев ошибся, говоря о вырождении, о том, что призыв солдат становится все хуже и хуже, что процент бракованных растет. Он даже приводил кривую в этом отношении и жаловался, что он в этой кривой ничего не понимает. Раз он ее не понимает, то не нужно было и говорить. Он забыл о том только, что требования воинского присутствия понижаются и понижаются, между прочим из-за невозможности набрать подходящее количество рекрутов, это он забыл и позволил себе говорить о предмете, которого он не понимает. Господа, я должен перейти теперь к возражениям слева: "Вся земля - всему народу". Депутат Архангельский нам почему-то сказал, что мы нарушаем это общее правило и делаем какие-то милости из сострадания и благотворительности, а вовсе не серьезно обеспечиваем крестьянство землей. Я не знаю, откуда он взял это. Ни в нашем докладе, ни в наших речах ничего о милости и благотворительности не было. Мы говорили только о государственной необходимости, о неизбежности удовлетворения острой нужды крестьян в земле. Откуда здесь взять "благотворительность", я решительно не понимаю. Я думаю, если вы только такие возражения можете говорить, то эти возражения совершенно несерьезны. Я желал бы ждать от вас более серьезных возражений, а не указаний на то, что кадеты желают благотворительствовать. Такими возражениями нашего законопроекта не разобьете. Нам было указано на то, что неверно сравнение прав на землю с правами петербургских жителей на хоры. Да, это действительно сравнение неверное, но в том отношении, что хоры можно расширить и перестроить, а расширить землю нельзя. Я бы понял эти возражения слева, если бы мне доказали, что количество земли дает возможность проделывать с ней всякие эксперименты. Я понял бы, если бы нам возражали цифрами, точным учетом необходимой и годной для обработки земли, но этими цифрами нам не возражали, нам только указали, что наше сравнение с хорами неправильно. А между тем, по точному учету, который привел депутат Кутлер, оказывается, что даже при наделении землей по норме 1861 г. в Европейской России не хватит 27000000 десятин. Спрашивается, каким же образом вы на эти цифровые доказательства будете что-либо говорить, кроме цифровых доказательств? Ссылаясь только на точный учет земли, можно говорить. Вы говорите, что все имеют право на землю, - прекрасно, все имеют право, но мы желаем говорить в данном случае о земельных нуждах крестьян. Я не могу себе представить, что даст ваше право всех на землю, если это право может быть проведено в жизнь; я не могу себе представить, что будет в наших деревнях с земледельческим населением, когда туда пойдут пришлецы из городов. Я боюсь, что там будет тяжкое междоусобие и кровопролитие. Свящ.Тихвинский сказал, что ваш проект практичен, но во имя практичности вы отказываетесь от справедливости! Я думаю, господа, что никто из нас никогда не желал отказаться от справедливости, но дайте возможность, практическую возможность, эту справедливость осуществить. Никогда не думаю, что принципом вы установите справедливость, что словами вы можете ее осуществить и вашими бумажными законами что-либо сделать. Закон проходит в жизнь тогда, когда он органически может пройти в правосознание народа. Я думаю, что такое понимание принципа fiat principium, pereat mundus не может быть никоим образом практическим законодательством. Я понимаю, что действительная справедливость, высшая справедливость приведет нас к равенству, и, может быть, к праву всех на землю, и многим великим идеалам будущего. Я только одного не понимаю, как можно в данную минуту, при условиях нашей жизни, тем, кто эту жизнь знает сверху донизу, думать, что это практически осуществимо сейчас. Этого я решительно не понимаю. Нам говорят, после указаний на наши отступления от принципа, - если вы этого не сделаете, народ "сметет все препятствия". Другие говорят, что народ сам возьмет землю. Господа, я не знаю, может быть, это случится, но это будет величайшее несчастье в нашей жизни, если это случится. Я не думаю, чтобы насилие в организованном государстве можно было признать верховным принципом. Я не думаю, чтобы этот захватный принцип был провозглашен принципом в культурном государстве. (Аплодисменты с центра.) Я не думаю, господа, чтобы он дал что-нибудь, кроме земельной анархии и путаницы, потому что, если возможен захват, он возможен по всем направления, друг от друга в сельских обществах. Я думаю, что этот принцип, при отсутствии достаточного уровня культуры, приведет только к междоусобице, только к распре. Я не знаю, были ли в другом месте какие-нибудь исторические примеры конфискации земельной собственности, кроме Франции, но я знаю, что Франция заплатила за эту конфискацию столетием тяжелых народных потрясений и все же при бесконечной смене правлений она заплатила 2000000000 франков за конфискованные земли. Я не желаю, господа, такой бурной, и тяжелой истории нашей России. Когда мне говорят, что самое справедливое - всероссийское уравнение, всероссийское поравнение, я скажу: да, господа, это, быть может, самое справедливое; но скажу только одно: думаете ли вы искренно, совершенно откровенно, что в данный момент возможно провести это всероссийское поравнение? Я думаю, что это невозможно. И когда Архангельский говорит, что победит жизнь, а не буква, я подписываюсь обеими руками под его резолюцией. Да, говорю я, победит жизнь, а не буква и победит практический проект партии народной свободы, потому что он жизненный. (Аплодисменты с центра.) Нам возражал депутат Евреинов о землеустроительных комитетах. Я не знаю, на чем он построил свои возражения; до сих пор мы совершенно об этом не говорили; я не знаю, о каком проекте он говорит, почему он говорит о недоверии к народу. Проекта такого в Государственной Думе еще не представлено, и он основывает свои возражения, по-видимому, на недоразумениях. Я целиком примыкаю к тем депутатам слева, Успенскому и Волк-Карачевскому, которые говорили о временных правилах, о необходимости устройства местных органов для землеустроения на местах. Я думаю, что такие органы будут устроены, и, вероятно, на днях партия народной свободы внесет соответствующий законопроект, и тогда мы будем его обсуждать. В заключение я перехожу ко временным правилам, ко временным законам, изданным правительством на основании ст.87, и так же, как и мои предшественники слева, отношусь к ним вполне отрицательно; здесь я стою на почве не возражений отдельным членам Государственной Думы, а тем мероприятиям правительства, которые совершены в бездумный период. Здесь я обращаю свои возражения на верх. Вы желаете разрушить общину, скажу я; вы думаете, что община - это главный тормоз русской культуры, вы думаете, что община - это главная виновница всех бед и напастей, той отсталости, которая царит в России. Знаете ли вы, господа, как эта община живет у нас на Руси? У меня в руках очень полное исследование русской общины Кочаровского. Вкратце вот какова картина этой общины в России: на востоке Сибири, при многоземелье, общины еще нет. Она начинает складываться на ближнем Востоке, в центре Сибири; она живет на Урале и на востоке России, она хиреет в центре России, она начинает хворать и распадаться и распадается совсем на западе и юго-западе. Такова эта широкая картина, основанная на массе документальных данных от Владивостока до Аккермана. Зачем же вы желаете трогать этот великий исторический процесс? Оставьте общину в покое. Худа ли она, хороша ли она, она жила без вас и выполнила великую историческую миссию в русской жизни. Лично я готов защищать ее всеми мерами, но я считаю, что в глубь народной хозяйственной жизни, в его земельные отношения не вправе вмешиваться законодательство, что дело пользования землей, ее разверстка - дело самого народа, народного общества, а не организующих его. Будет ли земельная община обращаться в частную собственность или нет, я не знаю, но я думаю, что она с точки зрения законодательства неприкосновенна. Теперь я обращаюсь к верхам. Что же делаете вы? Вы валите с больной головы на здоровую, вы сваливаете все ваши грехи, ваши собственные грехи на земельную общину. Вы, которые говорите о культуре в деревне, о поднятии земледелия, пускали ли вы в эту деревню свет, знание, культуру? Вы делаете все, чтобы тормозить просвещение, всеми мерами, для вас доступными; вы с этого народа с помощью сберегательных касс выкачивали миллиардами народные деньги, лишая народ кредита, лишая возможности развития эту земледельческую культуру. И вы, забыв ваше прошлое, такое недавнее прошлое, вы вините общину в ваших собственных ошибках. В лучшем случае эти временные законы, которые вы желаете создать, могут остаться на бумаге мертвой буквой и не могут быть проведены в жизнь, как не может быть проведен закон, отрешенный от жизни, не приспособленный к современным условиям, в худшем случае - и я этого больше всего опасаюсь - вы создадите земельную голытьбу крестьянскую, отрешенную от земли. По всяким поводам: по несчастью, пожарам, заболеваниям или каким-нибудь бедствиям и голодовке - будут продаваться земельные участки и расти обезземеливание крестьянства. Что вы сделаете тогда? До сих пор для вас община была предметом податного фиска, но далее? Когда ваш фиск будет разрушен, потому что масса безземельных людей не будет иметь возможности какой-нибудь уплаты? Ваши проекты странным образом всегда запаздывают. Когда-то вы преследовали переселение. В девяностых годах, когда вы издавали суровые указы о невозможности переселения в Сибирь, несмотря на ваши указы, через Урал ежегодно переваливали сотни тысяч крестьян. Но только они шли в ужасных условиях, гибли в Сибири, продавали свою собственность, возвращались назад в Россию разоренными. Закон не останавливает народнохозяйственной жизни, она сильнее бумажного закона. Теперь для вас переселение - великая надежда, теперь вы ищете в переселении спасения, но только теперь уже поздно. Когда-то вы защищали неприкосновенность удельных и казенных земель, вы говорили, что это "не тронь меня" и что эти земли - земельный фонд и их никоим образом нельзя предоставить крестьянам. Их эксплуатировали разным образом, сдавали в аренду преимущественно не крестьянам. Теперь вы стараетесь как можно скорее продать эти земли - и опять-таки уже поздно. После первой Государственной Думы, которая потерпела крушение на неприкосновенности частной земельной собственности, вы эту неприкосновенность отстаивали, всячески. Я думаю, что если вы будете держаться этой точки зрения теперь - как бы опять не было поздно и как бы опять вы не запоздали с тем, что возможно еще сделать. В речи главноуправляющего землеустройством и земледелием я не совсем понял неясно сказанные слова. Он говорил несколько в туманной форме о том, что, "сознавая свою обязанность охранять неприкосновенность граней между сословиями и группами лиц, все же, - сказал он, - эта охрана может быть применяема постольку, поскольку эти грани совпадают с общими интересами государства. Там, - сказал он, - где эти грани с этими интересами не совпадают, они должны быть передвинуты именно во имя интересов государства". Считая главнейшей мерой умиротворения страны расширение крестьянского землевладения за счет принудительного отчуждения частновладельческих земель, я требую передвижения этих самых граней, которые до сих пор казались вам неприкосновенными. Это диктуется велением истории, это диктуется государственной необходимостью, это диктуется мудростью и справедливостью. (Аплодисменты с центра.)

      Наверх
Хостинг от uCoz