...Прежде всего, отсутствует даже хорошо разработанная, правильная статистика товарообмена, и, несмотря на чрезвычайно хорошо поставленную, можно сказать, образцово поставленную нашу таможенную статистику, несмотря на то, что эта таможенная статистика давно может считаться не только образцовой, но в высокой степени детально разработанной. Тем не менее, выяснение статистики товарообмена с Германией наталкивается на ряд препятствий, как это указано в одном из недавних очерков глубокоуважаемого П.А. Сабурова. Сравнение нашей статистики со статистикой германской по товарообмену вызывает необходимость целого ряда очень серьезных поправок. Как известно, Германия регистрирует товары не так, как мы, и если бы мы попробовали сравнить нашу статистику с германской, то получилось бы довольно резкое расхождение. Я не буду на этом останавливаться. В настоящее время это серьезный вопрос, требующий дальнейшей тщательной разработки, потому что только подробная картина товарообмена в состоянии была бы показать нам ту или иную реальную зависимость нас от Германии и Германии от нас, а также способы изменения этой реальной зависимости.

Русские торговые отношения с Германией за последние два десятилетия претерпели резкие изменения. Русско-германский договор 1894 г. был совсем не таков, каким стал русско-германский договор 1904 года. Договор 1894 г. состоялся, как вам известно, после резкой экономической борьбы двух государства дошедшей до таможенной войны; эта таможенная война в достаточной степени доказала, как тяжелы ее последствия для Германии и для России, и в результате, по-видимому, Германия даже несколько более пострадала, потому что русско-германский договор 1894 г. явился сравнительно благоприятным для России, - Германии от многих требований пришлось отказаться. Как оценила Германия этот договор 1894 г., особенно сельские группы Германии, показывает, что договор 1894 г. - "не памятник славы, а надгробный камень, на котором следовало бы написать: "Здесь похоронено немецкое сельское хозяйство"". Если так представляли себе этот договор немецкие аграрии, если этот договор является сравнительно благополучным для нас, то ничего подобного о договоре 1904 г. мы сказать не можем. Разница моментов чрезвычайно интересна для учета, а также для направления работ, т.е. разница договоров 1894 г. и 1904 г. Договор 1894 г. возник при благоприятных условиях; мы были внешне сильны или казались таковыми, внутри у нас было сравнительно благополучно, мы казались достаточно сильными, чтобы выдержать довольно продолжительную таможенную войну; положение же 1904 г. диаметрально противоположное: мы внутри были очень ослаблены начавшимися внутренними волнениями, внешне мы завязли в войне с Японией. Германия очень хорошо учла наше невыгодное положение и в договоре 1904 г. нанесла довольно серьезный удар нашему сельскому хозяйству. Мало того: она этот договор сумела обставить так, что получился целый ряд удобств, которыми она легко воспользовалась. Мы не предусмотрели, например, возможности установления поощрительных вывозных пошлин, благодаря которым Германия стеснила наш международный рынок. Она стеснила наши сношения с северными странами, подорвала нашу хлебную торговлю со Швецией, Норвегией и, скажу даже, с Финляндией, - все это не было принято во внимание, не было учтено в то время, когда заключался договор. Затем, даже там, где казалось нашим представителям, что они делают весьма хорошее дело, отстаивая низкие пошлины, оказалось, что Германия более умело оценила наше и свое положение. Если вы попробуете посмотреть, как, например, оценили низкую ставку на сырой лес в Германии, то оказывается, что в то время, когда мы думали, что мы празднуем русскую победу, германские исследователи этого дела прекрасно понимали, что она чрезвычайно благоприятна для них. Один из исследователей, очень хорошо представивший себе положение дела, заявил, что чем ниже будут пошлины на русский сырой лес, тем больше эти пошлины будут благоприятны для немцев. В исследовании Ульмана говорится следующее: "Желательно, чтобы пошлины на русские лесные необделанные материалы были как можно ниже, чтобы немецкая лесообделочная промышленность могла лучше развиваться, имея дешевые сырые материалы". Таким образом даже и эти попытки наших представителей оставить невысокие пошлины на сырой лес Германия прекрасно учла, как огромную выгоду для нее, а не для нас. При таком положении, при затрудненных условиях внешних, при слабости внешней и внутренней России, при недостаточно точном учете выгоды и недостаточности предвидения его последствий, был заключен русско-германский договор 1904 г.

Я не буду сейчас останавливаться на результатах этого договора, на результатах, сказавшихся на нашей внешней торговле, в целом ряде явлений нашего торгового оборота. Я боюсь приводить ряд цифр, да в этом сейчас и нет нужды, моя задача поставить лишь общие вехи, лишь общие положения, ибо в настоящее время я твердо убежден, что ничего, кроме общих положений выставить нельзя. Положение России по внешней торговле не очень благоприятно. Если мы попробуем сравнить торговые обороты и рост торговли у наших соседей, то мы увидим, что за последние годы, если взять довольно продолжительный период времени, обороты Германии выросли в 10 раз сильнее, чем обороты России. Это показывает, до какой степени медленно развивается наш товарообмен и как быстро растет германский. Изучая наших будущих конкурентов, мы должны учесть и это обстоятельство, ибо, чем шире торговые обороты в стране, тем меньше ее зависимость от нас. С 1904 г. положение резко изменилось в Германии; она завязала крупные международные торговые сношения с Южной Америкой и с другими странами, и получает большое количество хлеба, и этот привоз растет. И, таким образом, с 1904 г. положение Германии по отношению к целому ряду хлебных продуктов несколько улучшилось, а наше положение с этой точки зрения ухудшилось, ибо та же Германия от нас отбирает ближайшие рынки. Вот это положение, что она эмансипируется от нас, что свободнее, чем мы, это положение является неблагоприятным для нас.
Затем наши главные отпускные статьи поставлены в очень неблагоприятное положение. Лес и лен мы до сих пор вывозим в сыром виде; правда, вывоз сырого леса несколько уменьшается, а вывоз льна даже не уменьшается, а [ведь] внутренняя обработка у нас не велика. Вывоз леса, в особенности по отношению к Германии, поставлен в чрезвычайно неблагоприятное положение, потому что из довольно большого района, захватывающего 9 млн. десятин [в составе] губерний: Bиленской, Витебской, Гродненской, Ковенской, Минской и затем губерний Царства Польского, сплав леса совершенно неизбежно должен идти водным дешевым путем по Висле и Неману, устья которых находятся в Германии, и таким образом, сплавляя по дешевому пути наш лес из этого района, мы неизбежно попадаем в руки наших соседей, которые соответственно и поступают с нами. Затем, в нашем положении имеется и ряд неудобств, не только в естественно-географическом положении, но и по состоянию наших средств для передвижения товаров.

Наш торговый флот ничтожен, и если вы возьмете участие в нашем торговом флоте Германии, то вы найдете весьма значительное количество его как в вывозе, так и во ввозе к нам. Германия в этом отношении занимает довольно большое место, и таким образом, косвенно может воздействовать на наш товарообмен. Так например, в Балтийском море германский флот занимает при ввозе 23,5%, а при вывозе он занимает 20%, и таким образом, помимо экономических путей сообщения - сплавных рек и железных дорог - германское мореплавание, оказывается, [осуществляет] у нас от 1/4 до 1/5 ввоза и вывоза наших товаров. По договору 1904 г., Германия выговорила себе право, равное с другими государствами, в смысле прав ее торгового флота, и, следовательно, такое положение будет продолжаться до окончания [срока] договора. Наконец, и состояние нашей подготовленности, как это видно из соответствующих докладов, также несравнимо с германской. Если там значительная масса подготовительных работ закончена, если там наблюдается чрезвычайная деятельность общественных организаций торгово-промышленных и сельскохозяйственных, если там торговля и сельское хозяйство организованы давно в крупные и прочные союзы, весьма влиятельные даже в политической жизни государства, оказывающие серьезное давление на правительство, то у нас сельскохозяйственные организации почти отсутствуют. Организация торговли и промышленности, хотя до известной степени и пошла вперед, хотя и имеются некоторые формы союзов, но, во всяком случае, они не могут быть даже сравниваемы с тем, что имеется в Германии в этом отношении. Следовательно, и общественная инициатива, и организация общественного мнения у нас несравнимы в настоящее время с Германией.
Таково общее положение, в котором приходится признать, что наше положение с 1904 г. едва ли улучшилось. Правда, есть одно: в 1904 г. не было в Pocсии законодательных учреждений; теперь вопрос и о договоре, и об изменении тарифа должен пройти через законодательные учреждения, и в них правительство может и должно получить серьезную опору в борьбе с Германией за таможенный договор. Если тогда представители нашего правительства были одиноки, если тогда целиком на них должен был лечь натиск Германии, то теперь опора народного представительства должна быть серьезной для того, чтобы представители нашего правительства могли опереться на общественную силу, с которой бы считались за границей. Если тогда могли сказать: "позвольте, вы уступите, и тем все дело кончилось", то теперь представители Poccии могут ответить: "да, но что скажут законодательные учреждения; мы с таким проектом придти не можем, он не может быть санкционирован". Это положение, конечно, весьма благоприятно, и мне думается, его должно учесть в полной мере. Спрашивается теперь: как же мы должны подойти к будущему русско-германскому договору, на коих положениях мы должны остановиться. В одной из своих предыдущих работ П.А. Сабуров, между прочим, приходит к следующим, весьма осторожным, я бы сказал, благоразумным выводам. Он говорит, что едва ли необходимо думать о таможенной войне, едва ли надо возвращаться к изменению тарифа, легче и проще было бы сговориться с Германией. Затем, указывая на недостатки нашего торгового баланса, на русский пассивный баланс по отношению к Германии, он говорит, что исправление этого баланса возможно не столько тарифами, сколько путем энергичной внутренней работы, которая должна устранить недочеты в нашей таможенной деятельности. Это, господа, чрезвычайно ценные и правильные мысли, но дело в том, что эта внутренняя, упорная, продолжительная работа, очевидно, должна быть рассчитана на многие годы, а мы должны подготовлять договор, который должен иметь место в 1917 г. И волей-неволей, признавая всю необходимость этой внутренней, продолжительной работы, которая к тому же встречает в наших политических условиях тяжелые препятствия, мы все-таки должны в данном случае сосредоточиться на тарифах торгового договора, и выяснить вопрос, по какой линии должен пойти этот договор. Должен ли он быть покровителем нашего сельского хозяйства, или фабрично-заводской промышленности, явится ли он отражением аграрных взглядов, или взглядов протекционистических, взглядом фабрично-заводской промышленности.
Я лично думаю, что едва ли было бы правильно становиться целиком на какую-нибудь одну сторону. Правда, интересы сельского хозяйства в России доминируют; они, можно сказать, несравненно грандиознее, чем фабрично-заводская промышленность, огромная масса России живет сельским хозяйством, только это сельское хозяйство составляет основание и внешнего товарообмена и внутренней торговли. До сих пор еще продукты фабрично-заводской промышленности в ничтожном количестве могут выходить на внешний рынок. Повторяю, я считаю, что интересы сельского хозяйства все-таки доминируют; однако, было бы величайшей ошибкой сказать, что будущий договор должен исключительно преследовать интересы сельского хозяйства. Во-первых, мы переживаем резкое изменение, и чем дальше, тем резче, изменение условий крестьянского землепользования, введение института личного хозяйства, мобилизацию земельной собственности, которая вызывает усиленный рост кадра безземельных [крестьян], идущих за работой в города. У нас замечается быстрый рост городов и сильный наплыв пролетapиaтa. Вследствие этого, под влиянием общих экономических условий, большого прилива рабочих рук, и развития промышленности это взаимоотношение будет в будущем меняться. Все же необходимо признать, что с 1904 г. наша промышленность не настолько развилась, чтобы ей можно было принести целиком в жертву интересы сельского хозяйства. Кроме того, целый ряд отраслей нашей промышленности тесно связан с сельским хозяйством, и во многих случаях едва ли даже правильно противопоставлять интересы одной отрасли народного труда другой. Чтобы не затягивать моего сообщения и дать больший простор прениям я позволю себе выставить первое общее положение: в будущем торговом договоре не должны быть существенно нарушены ни интересы сельского хозяйства, ни фабрично-заводской промышленности, как это имело место в 1904 г. Наиболее соответствующим интересам государства было бы согласование, сочетание тех и других интересов, и это-то должно быть подвергнуто самому серьезному изучению в ряду наиболее крупных вопросов. Таким образом, комбинированное сочетание, согласование и сельскохозяйственных интересов, и фабрично-заводской промышленности, мы и должны получить в будущем торговом договоре. В Германии, как мы слышали, уже эта комбинация, эта попытка найти согласование этих интересов, интересов фабрично-заводской промышленности и сельского хозяйства делается. Там прибегают к этому среднему методу, желая сохранить свободу для своей промышленности, и в то же время поощрить сельское хозяйство. Но если это имеет место там, то это же должно иметь место и у нас. Однако мы можем представить себе такой случай, когда невозможно будет найти никакого компромисса, удовлетворяющего обе стороны, когда уступки с той или другой стороны немыслимы, когда противоположность интересов неустранима. В этом случае, при полной непримиримости, у нас необходимо отдать предпочтение интересам сельского хозяйства, имеющим главенствующее значение для массы населения и для государства. То есть там, где безусловно нельзя будет примирить интересы сельского хозяйства и фабрично-заводской промышленности, там придется поступиться скорее интересами фабрично-заводской промышленности. Можно ли дальше детализировать это положение, можно ли теперь перейти к указанию отраслей или сельскохозяйственной промышленности, или фабрично-заводской, где это положение будет иметь место, можно ли перейти к конкретным указаниям, сейчас я не знаю. У меня нет готовых материалов, но из того, что мне удалось рассмотреть, я пришел к выводу, что в данном случае никаких конкретных определенных указаний ни для сельского хозяйства, ни для промышленности делать еще нельзя, и это наш серьезный недостаток. Я утверждаю, что состояние подготовительных работ не позволяет пока сделать определенных и детальных выводов относительно возможного содержания будущего договора. Я иду дальше. Мне кажется, господа, что мы совершенно не должны рассчитывать на одну подготовку только к технической части самого договора. Было бы очень крупной ошибкой, было бы наивным самообольщением, если бы мы просто, в порядке договора, рассчитывали заключить выгодный договор. Мне думается, что совершенно неизбежны опасения, в виду трудности примирить интересы наши и Германии. Совершенно неизбежно иметь в виду возможность разрыва, не только оба эти положения должны быть приняты во внимание, не только мы должны быть готовы к заключению договора, не только должны подготовляться путем продолжающихся подробных работ относительно ставок договора, возможности наших и германских уступок, но мы должны быть готовы к сопротивлению со стороны Германии и к нашему сопротивлению. Мы должны готовиться и к борьбе за договор, мы должны иметь в виду возможность, как крайнего случая, таможенной войны. Мир - великолепная вещь, и если нам удастся выйти из такого положения путем мирных переговоров и дружественных взаимных уступок, то мы это сделаем, и мы будем очень рады избежать столкновения. Но если мы не будем готовы к столкновению, если мы его не будем предвидеть теперь, если не подготовить возможности войны, то мир не может быть для нас почетным и выгодным. Договор 1904 г. и был потому маловыгодным, потому, что мы не в состоянии были дать отпор. Если мы очень много говорим о торговом договоре, если наши подготовительные работы почти исключительно направлены в эту сторону, то, для подготовки возможного таможенного столкновения делается очень мало и это очень часто упускается из виду, между тем оно должно быть принято во внимание. Поэтому мое следующее положение говорит так: В интересах обеих договаривающихся сторон, необходимо заключение дружественного договора; однако следует предвидеть возможность трудно устранимых разногласий, и даже возможность таможенной войны, и мы должны быть готовы не только к первому, т.е. к мирному концу, но и к войне.

Необходимо, далее, расширить нашу подготовку торговых сношений с другими странами. Мы должны быть готовы не только к заключению договора с Германией, но разработать наши договоры со Швецией, Норвегией и Данией, Австрией, со всеми странами, с которыми можно вступить в договорные отношения. Если бы мы могли в этом договоре с другими странами, в изучении их условий товарообмена, в развитии нашего товарообмена с ними сделать несколько шагов вперед, то это значительно облегчило бы наше положение в договоре с Германией. Затем надо обратить особое внимание на разработку вопроса торгового мореплавания. Дело в том, что то положение, в котором мы находимся сейчас, когда русский торговый флот в своем составе составляет 9,3% в Балтийском море, а в Черном море 2,7%, когда наш торговый флот с 1906 по 1911 гг. поднялся на 0,1%, то нам нельзя говорить, что мы свободны в вывозной торговле, так как мы целиком стоим в зависимости от флотов иностранных государств. Я думаю, что если в будущих переговорах, предшествующих договору, мы начнем указывать Германии на возможность отказа в услугах ее торгового флота, если мы обратим внимание на тот пункт договора 1904 г., в котором говорится о равенстве германского флота по своим правам с нашим, то мне кажется, что репрессивность мер, в смысле воздействия на торговый германский флот, который попадает в наши гавани, может сыграть для нас некоторую роль.

Чрезвычайно серьезным я считаю вопрос о коммерческой русской агентуре за границей; она только что налаживается, и за эти годы она должна сделать огромные усилия для того, чтобы дать нам ценный материал. У нас, к сожалению, этого нет. Только под давлением законодательных учреждений стал на ноги этот вопрос, и долгое время это дело было в руках консулов министерства иностранных дел, которые недостаточно могли уделять своего времени для изучения рынка, и т.д. Германские коммерческие агенты не только изучают это дело, они не только издают очень интересные поучительные отчеты, но они периодически приезжают к себе и у себя на родине делают обстоятельные доклады об условии германской торговли за границей. Мне думается, что мы за эти годы должны как можно больше развить институт коммерческих агентов за границей, должны поручить агентам изучать вопросы иностранных рынков и должны просить их представлять отчеты из-за границы, чтобы ведомство командировало их сюда, дабы, путем личных сношений, они здесь на месте подробно выяснили условия русской торговли за границей и ее обороты. Мне думается в данном случае, что эта сторона дела у нас чрезвычайно недостаточно развита.
Затем один из самых больных вопросов - это вопрос о русском коммивояжерстве. Этот вопрос, не знаю почему, выпал из разработанной ведомствами программы исследования, а между тем о германском коммивояжерстве говорится, о русском же коммивояжерстве - нет. Это положение невозможное. Всякий знает, что комивояжерство в данное время, является одним из могучих факторов организации торговли, и без него мы шагу не сделаем; к сожалению, мы должны констатировать, что за последние годы, к глубокому несчастью нашей экономической жизни, в этом деле сказывается влияние, я бы сказал, нашего безумного национализма, который и здесь много напортил. В то время, когда наши коммивояжеры стесняются до последней степени, так как они по преимуществу принадлежат к евреям, германские наводняют Poccию, пользуются у нас льготами, а мы не в состоянии с ними бороться, потому что наше коммивояжерство парализуется у нас внутри. Такое положение невозможно, если даже в центральных русских губерниях является невозможность работы русских коммивояжерств. Это вопрос громадной, важности. Вероятно, только случайное обстоятельство было причиной того, что о нем не упомянуто в этом перечне вопросов.
Затем, мы должны поучиться у иностранных государств, особенно у Германии, тому большому труду, который она посвящает [в] торговле и промышленности по созданию всевозможных справочников, изданию тарифов, описанию условий жизни в иностранных государствах, соответствующих законов, правил, тарифов и т.д. и т.д., как раз то, что у нас почти отсутствует. У нас каждый на свой риск и страх должен открывать Америку, ошибаться, терпеть убытки только потому, что у нас это дело совершенно не организовано. Между тем, мы могли бы в этом отношении даже теперь приступить к созданию практических мероприятий по изданию справочников и тем самым облегчить условия нашей промышленности и торговли не только в Германии, но и с целым рядом других стран.
Затем очень серьезный вопрос, также практический, о передвижении и улучшении некоторых линий направления нашей внешней торговли. Очень большое количество русского торгового лиса, благодаря дешевому сплаву по Неману и Висле неизбежно попадает в руки немцев. Естественно, возникает вопрос: а нельзя ли как-нибудь направление этого пути изменить, чтобы избавиться от германской гегемонии в этом отношении; нет ли таких практических мероприятий, которые бы в данном вопросе, в частном правда, избавили бы нас от иностранной эксплуатации, дабы мы имели возможность устранить понижение цен, которые несет русская торговля. Не имея возможности везти лес дорогим путем по железной дороге, не имея возможности направить его иначе, как по Неману и Висле, устья которых находятся в Германии, мы, естественно, попадаем в руки германских купцов, которые диктуют нам свои условия. А так как у нас нет лесного кредита, так как нет гавани, в которой можно выдержать лес, и так как у немцев все это имеется, то мы и теряем очень много [денег]. Далее, вы сами знаете, что мы не в состоянии обделать этот лес, мы не в состоянии пользоваться под лес кредитом, не в состоянии правильно его эксплуатировать. B следствии этого в результате оказывается, что крупную сумму денег немцы зарабатывают на русском лесе, зарабатывают, давая работу своим рабочим, отправляя обработанный лес в Англию и другие страны, а мы продолжаем его гнать по пути рек, впадающих в немецкие воды. Господа, еще в 1820 г., во времена Александра I, существовал проект Виндавскаго канала, который соединял бы одну из рек - Неман, кажется, с р. Дубиссой. В свое время на этот канал были затрачены большие суммы денег - около 10 млн., но все это было брошено. Если бы он был сделан, то, пользуясь этим каналом, мы могли бы весь этот лесной район направить в свои открытые порты, в Виндаву, например, и преспокойно выдерживать лес. Если мы теряем много миллионов в год, давая заработок немецким рабочим, и если канал стоит только 40 млн., если это так, то, господа, разрешение этого вопроса, жизненного и насущного для всего лесного края, необходимо. Тогда государство эмансипируется от Германии, и мы в состоянии будем направить этот лесной материал в Виндаву, в свой порт. Я думаю, что этим вопросом следует заняться, и мы не только должны обратить внимание [всех заинтересованных лиц] на этот случай с Виндавским каналом. Мы, может быть, найдем немало других случаев, когда можно улучшить наше положение во внешней торговле, и мы обязаны этим заняться для того, чтобы быть наиболее готовыми, наиболее свободными в нашей борьбе, в нашем будущем договор с Германией. Я уже, не говорю о том, что может возникнуть ряд вопросов о Черноморском канале, который нас сделает свободными в будущем и от Дарданелл.

Затем я думаю, что нам следует заняться и вопросом о транзите германских товаров через Poccию. Мы перевозим почти даром на своей спине, в виде посылок почтовых, образцы германских товаров, которые направляются в Персию. Это один из вопросов, трудно регулируемых. Если вы побываете в Батуме, то вы увидите, что все почтовое отделение сплошь завалено образцами, на основании международного соглашения, на крупную сумму. Мы сами из Германии перевозим германские товары этим путем. Уже давно обращали на это внимание бюджетной комиссии и всегда мы наталкивались на какие-то международные затруднения, но я думаю, что этот вопрос серьезный и требует изучения, ибо это один из способов нашей соседки вытеснять нас своими товарами там, где мы и она очень заинтересованы торговлей с Персией. Если вы будете исследовать этот вопрос, то вы увидите, как в Персии растет германское влияние.
Я думаю, что до 1917 года следовало бы поставить вопрос об изучении нашего таможенного тарифа. Я не знаю, может быть в перечень, который напечатан, и входит этот вопрос, о котором я хотел сказать, а именно: о влиянии таможенных пошлин на наш доходный бюджет, а может быть его и нет. Я считаю, что наши таможенные пошлины не только покровительственные пошлины, но и фискальные. И вот, изучение этого вопроса, насколько те или другие пошлины являются покровительственными, чрезвычайно необходимо, ибо во многих случаях мы могли бы оказать очень крупную поддержку нашей промышленности в изменении наших пошлин. Например, обложение нашего сырья и полуфабрикатов: какой оно имеет смысл, кроме фискального? Но оно очень вредно отражается на нашей промышленности. Мы знаем, что одним из элементов нашего ввоза, крупно обложенного, является, например, резина. Резина у нас обложена крупной пошлиной, - отчего ее не сделать более низкой, я совершенно не понимаю. Я думаю, что если вообще посмотреть общие пошлины, то придется многое сделать теперь же. Параллельно с уменьшением значительных пошлин на сырье, вообще должно быть поставлено изучение фискальной стороны русских таможенных пошлин. Я не претендую на то, чтобы все практические вопросы здесь затронуть, многое еще можно наметить и пополнить этот список какими-нибудь практическими мероприятиями, которые могли бы быть предприняты по заключению договора, ради улучшения нашего собственного положения.

Наконец, я должен остановиться, опять-таки в общих положениях, на следующем: я считаю, что то, что было в 1904 г. нашей слабостью, к несчастью, остается нашей слабостью и теперь. А именно - те же внутренние и внешние осложнения. Если тогда немцы учли наше положение, нашу слабость, то и теперь мы не в лучшем положении. И теперь у нас то же самое; достаточно вспомнить дипломатические шаги на Ближнем Востоке, а внутри [страны], вы сами знаете, какое положение. Относительно нашего экономического положения мы должны констатировать, что современное положение государственной политики чрезвычайно неблагоприятно, - я это прямо ставлю как вывод, - для успеха будущего торгового договора, потому что оно, с одной стороны, ослабляет внешнюю нашу мощь, а с другой стороны, задерживает личную инициативу, не давая возможности целому ряду людей развить их прирожденные способности, стесняя развитие страны. Это должно чрезвычайно неблагоприятно отзываться на будущем торговом договоре. Возьмите, например, такое положение, которое на днях мы видели в лесных районах Витебской, Минской и других губерний. Вы знаете, что в последнее время в нашей торговле замечается отрадное явление: несмотря на неблагоприятный тариф, у нас начинает развиваться лесообделочная промышленность, и наши доски начинают уже постепенно появляться на юге Германии. Правда, если вы сравните это производство с производством германским, то оно ничтожно. Доски, как я говорю, нашей обделки появились на юге Германии, и это обстоятельство вызвало у немцев довольно сильное беспокойство. Что же вы думаете, мы помогаем этому? Ничуть не бывало. В Минской губернии оказываются стоящими на земле, заарендованной у помещиков или у крестьян, лесопильные заводы. По последним разъяснениям евреи не имеют права арендовать землю, - так истолковывает наша администрация последнее разъяснение Сената. И что же, - она требует в 7-ми дневной срок ликвидировать все эти лесопильные заводы. Я не знаю, насколько это результат разумной политики, но вы сами понимаете, как можно ликвидировать лесопильный завод в 7 дней. Ясное дело, что это гибельно отразится на экспорте русских досок, на развитии русской промышленности. Не говорю уже о том, что погибнут все эти лесопильные заводы, которые дают заработок населению, которое не будет знать, что же делать, если заводы закроются. Я не знаю, думает ли об этом наша администрация. Я не считал себя в праве не сказать про это, потому что одно из самых серьезных условий нашего успеха изменение нашей внутренней политики. Если мы у себя не делаем того, что нужно сделать, то, как же можно претендовать на успех. Я уже не говорю, что если вы поедете на Кавказ и посмотрите, как наши природные богатства разрабатываются там, то вы натолкнетесь на такие первобытные условия, о которых говорить не приходится.

Можно было бы еще многое сказать, многое привести в виде примеров о состоянии нашей внутренней политики, которая является врагом экономического успеха, а значит и будущего успеха торгового договора. Поэтому я считаю, что я прав, если выставляю следующее положение. "Причиною тяжелого и неудачного договора 1904 года были не только политические внешние затруднения, но и отсутствие организованного общественного мнения; ради успеха будущего договора, для беспрепятственного развития всей народно-хозяйственной жизни, должна быть изменена современная политика, сокрушающая внешнюю мощь и подрывающая внутреннее развитие и свободное использование духовных и материальных сил страны". Этими общими положеньями я заканчиваю свое сообщение, повторяя, что вовсе не претендовал дать исчерпывающий доклад в этом отношении. Я не без некоторого колебания соглашался сделать его, но мне думается, что данное время - не время детального обстоятельного доклада, рисующего форму договора. Это время еще не пришло, но мы должны уметь не только готовиться, но и знать, к чему готовиться, и поставить те общие вехи, которые необходимы, чтобы не сбиться с пути. Я не знаю, насколько правильно я эти вехи попытался поставить, и я буду очень рад вашим указаниям. (Аплодисменты).

А.И. ШИНГАРЕВ (отвечает на вопросы и замечания по докладу) -
Я, господа, постараюсь быть возможно кратким, для того чтобы не затягивать и без того затянувшегося нашего собрания. Я думаю, что наше общество должно посвятить свое время этому чрезвычайно жизненному вопросу. Я буду говорить в порядке [поступавших] возражений. Так его превосходительство П.А. Сабуров между прочим поднял чрезвычайно важный вопрос о том, что будет, когда у нас не будет доставать для вывоза хлеба. Я не совсем согласен с нашим уважаемым председателем, который говорит, что эта сторона не совсем значительна, и с теми указаниями, что это наступит нескоро. Я должен сказать, что мы этого не знаем, не знаем, когда это наступит. Во-первых, наш хлебный экспорт - это экспорт при голодной норме потребления и, если мы попробуем учесть то количество хлеба, которое потребляет население, то вы увидите, что это такая голодная норма, чего нет ни в одной культурной стране. Это - не излишек, а ограничение своего собственного питания до последней степени. Наша статистика ужасна. По подсчету мы оставляем у себя до 16-и пудов хлеба на душу в год и до 20-и пудов, считая со скотом. Если вы сравните потребление хлеба в Германии, я уже не говорю о Соединенных Штатах, то вы увидите, что там население питается лучше, ибо может оставлять большее количество хлебных запасов для себя. Если бы мы оставили у себя большее количество этих запасов, то моментально наш хлебный экспорт претерпит значительные изменения и в этом смысле мысль П.А. Сабурова заслуживает самого серьезного внимания. Правда, здесь есть обстоятельство, идущее в обратном направлении - у нас продолжает увеличиваться размер запашки. Сибирь дает много новой обработанной земли, а интенсификация сельского хозяйства даст возможность повысить производство. Но эта же самая интенсификация может уменьшить количество зерновых хлебов, например, развитие корнеплодов сразу понизит сбор зернового хлеба. Это - в высшей степени явление сложное и страхи здесь вполне законны. Мне думается при этом, что имеется некоторая надежда на возможность улучшения нашего баланса не только ввоза, но и вывоза продуктов из Сибири. С этой точки зрения Северный морской путь и использование сплавных сибирских рек явятся в будущем громадным подспорьем для нашего торгового оборота. Сибирь по этому пути будет поставлять лес, хлебные продукты и продукты животноводства помимо Германии на Европейские рынки, что в нашем торговом балансе будет иметь колоссальное значение. Выводы профессора Гольдштейна на страницах "Русского Слова" грешат, конечно, во многом, но, быть может, было бы не так легко успокоиться и сказать, что это явление не грозное. Надо готовиться, надо обсуждать возможность убыли вывоза наших зерновых хлебов.
Затем здесь была сделана поправка относительно того, что наше сельское хозяйство уже не так дезорганизовано, что имеется палата, районные совещания были устроены, но дальнейшие ораторы, которые говорили, прекрасно [про]иллюстрировали мою мысль и в сущности доказали, что мощные союзы, есть только в Германии, как тот союз сельских хозяев, который двигает всю внутреннюю политику в Германии. Разве наше сельское хозяйство организовано? Разве у нас что-нибудь подобное есть? Я уже не говорю о крестьянстве, оно даже не знает про этот договор, но даже наши крупные помещики, разве они проявляют достаточный интерес к этому договору, разве они организованы? Вы понимаете, что там совершается огромная подготовительная работа, там изучаются мелочи, они уже объединились в союзы, в союзы союзов, и эту организованность нельзя сравнить с нашей. В этом отношении невозможно успокоиться на мысли, что у нас существует экспортная палата; это - почтенное учреждение, очень приятно, что оно пытается будить и объединять эти органы, но во всяком случае то, что есть, неутешительно и недостаточно.
Затем относительно сырья. И этот вопрос я считаю очень важным. Важным потому, что этим отчасти разрешается возможность противоречивых интересов промышленности и сельского хозяйства, если сельская промышленность кое в чем может потерпеть ущерб, то она должна будет получить возмещение в чем-нибудь другом. Она должна получить возмещение уменьшения обложения сырья в уменьшении обложения машин, о которых здесь говорили. Напрасно думать, что у нас почти нет фискального тарифа. Быть может, я это неправильно понял, но ведь вы можете найти десятки примеров того, до какой степени тариф фискален, как из-за грошевых интересов страдают огромные промышленные интересы. Вы знаете, что значительное количество сырья мы вывозим в огромном количестве. Я уже не говорю про такое сырье, как например, во время чугунного голода у нас не было сырья для производства сельскохозяйственных машин. Это - нелепое положение, и мы тормозим этим развитие собственного производства, у нас нет материала, из которого готовятся эти машины. В результате появляется чугунный голод. Интересно, как же будет дальше. Вот поэтому в данном случае ввоз есть необходимое мероприятие.
Затем, мы ввозим такое сырье, которое должны были быть в состоянии производить сами. Я подсчитал это количество: тут и сало, и шерсть, и кожа, и рыба, я уже не говорю о хлопке - на 230 млн. рублей в нашем торговом балансе. Вы можете отправлять товары, которые вы могли бы обрабатывать у себя дома; в силу чрезвычайно неблагоприятных условий вы их отправляете. Такого сырья, которое вы могли бы обработать при беспошлинном обложении для вывоза, такого сырья можно набрать очень много. Я, например, указал на резину. Зачем она обложена большой пошлиной - я решительно не понимаю, чьи интересы кроме казначейских мы оберегаем. Если вы сравните наш вывоз и ввоз с другими странами, то получите такую картину: Германия ввозит 26% готовых изделий и 73% вывозит; а Россия 96% сырья и 3,4% готовых изделий. Вот это соотношение ввоза и вывоза сразу указывает вам, что прогресс нашего товарообмена в сущности ничтожный. Например, наш внешний рынок в Персии. Оказывается, что ее ввоз в Персию увеличился в 4,5 раза, а наш вывоз туда же поднялся на ничтожную сумму, а Германия почти не имеет возможности попасть туда и попадает только окольным путем через нас. Таким образом, даже в тех рынках, которые естественно кажутся нашими - нас вышибают. Вот в этом- то положении, что наша промышленность работает только для внутреннего рынка, заключаются те или другие следствия. Вот почему, я сказал бы в ответ промышленникам, что та курица, которая несет золотые яйца, клюет хлебные зерна. Наша промышленность, повторяю, живет внутренним рынком и будет им жить долгое время. Тут меня упрекнули в том, что я мало сказал о промышленности. Но я не могу этого говорить. Я думаю, что в данном случае никто этого не может сказать, таково положение наших материалов. Н.А. Резцов совершенно правильно указал на громадное значение нашей лесной промышленности, на то, что мы в этом отношении прямо задаром продаем наше достояние. Если вы посмотрите, что происходит с вывозом леса, то вы поразитесь тому, как этот вывоз растет. Он растет прямо-таки сумасшедшим образом.
Мы вывозим наш лес в Германию и питаем германскую целлулоидную промышленность. Мало того, мы вывозим также подборочный лес для шахт, а в Германии вырубка этого леса запрещена, и Германия за счет нас подпирает свои шахты. Словом у нас такая несообразность, что можно только удивляться, как выдерживает наш могучий организм такой порядок. Вот каково положение, и в этом смысле можно говорить очень много, но думаю, что не хватит на это времени. Я считаю, что здесь можно и должно ставить вопросы практические, вопросы, о которых я говорю. Господин Лейтес возражая мне, сказал - да все это так, но вы забыли, что в ближайшее трехлетие мы этого не успеем сделать, до нового договора осталось всего три года. Господа, я считаю, что эти практические вопросы должны быть решены принципиально, если бы даже они не были окончены в три года, но они должны иметь психологическое значение: да, мы работаем, да, мы устраиваем Виндавский канал, да, мы понижаем пошлину на сырье, да, мы запретим вашему торговому флоту пользоваться одинаковыми правами с нашим, да, да и т.д. Словом мы начали, мы проводим, мы готовим эти мероприятия и это можно и должно осуществить. Все эти работы имеют свою ценность, они должны влиять психологически на германское общественное мнение, и они должны избавить нас от тяжелых последствий договора 1904 года, и тогда это будет наша польза. Вот эти практические положения, которые мы должны поставить; они должны парализовать неблагоприятные условия договора, они должны будут воздействовать на них, тогда они узнают, что мы готовимся к борьбе за нашу эмансипацию; я считаю, что такие мероприятия будут сильно подкреплять будущий договор. Пусть они застрянут, но тот факт, что мы поднимаем эти вопросы, это будет иметь свое значение, и это заставит немцев быть осторожнее в переговорах с нами.
Затем здесь многоуважаемый В.И. [Покровский] указал, что наша разница в таможенной статистике со статистикой германской печальна, что было бы очень хорошо изменить ее, но что этому мешают международные причины. К этому следовало бы возвратиться, и я не совсем понял, почему [эти самые причины] не мешают Германии. Дело в том, что Германия, например, регистрирует товары по месту их происхождения и, благодаря этому получается более отчетливое представление, с какой стороны она получает эти товары. П.А. Сабуров, сделав эти сопоставления товарообмена, получил выводы чрезвычайно интересные. Если взять вывозной баланс, то оказывается, что пассивный баланс в 1912 году равнялся 650 млн., а если эти данные исправить по германской статистике, то получается, что наш баланс активен. В таком положении, господа, весьма желательно исправить нашу регистрацию и, вероятно, к этому есть какая-нибудь возможность.
Теперь мне хотелось бы перейти к вопросу о нашей промышленности, о том, что здесь говорил господин Варзар. Конечно, он во многом прав, в том смысле, что наша промышленность в данном случае находится в ином положении, чем она была не только в 1894 году, но даже и в 1904 году. Конечно, мы должны обратить на нее внимание. Я даже больше скажу Обезземеливание, процесс которого идет быстро, еще больше должен привлечь нас к обсуждению всех этих вопросов. Но я не думал бы, чтобы можно было сказать, что только промышленность платит налоги. Ну, знаете, платит, в конце концов, население, а не промышленность. Промышленность не платит, платит потребитель, а промышленность лишь передаточная инстанция. В лучшем случае, если она иногда и заплатит, то эти деньги возвращаются ей обратно. Я уже не говорю о винной монополии, где колоссальный акциз платит население. Конечно, надо говорить о том, что промышленность много дает казне, но не надо преувеличивать того, что она дает, надо разбираться в доходном балансе, она не платит не только половины этого баланса, не платить 1/3, а может быть и 1/4 [его].
Я совершенно согласен с тем, что надо возбудить вопрос о сбавке пошлин на машины. Это пример фискальный, никогда Россия не будет производить, например, бумагопрядильных машин, их производит Англия и только она одна, даже Германия их не делает, не делают и Соединенные Штаты, и в этом случае пошлина на машины есть интерес фиска и только фиска. Затем, относительно сельскохозяйственной промышленности. Здесь и этот вопрос был передвинут в другую сторону. Мне думается, что нельзя сказать, что интересы промышленности - это дело фискальное, что Министерство Финансов, которое становится на сторону промышленности, руководствуется только интересами фиска. Я говорил, что там, где преимущественно интересы сельского хозяйства затронуты, там надо ему уступить. Я сказал, что там, где эти интересы являются окончательно непримиримыми (в большинстве случаев, я думаю, что их можно примирить) там, по-моему, надо уступить или дать льготу сельскому хозяйству. (Голос: А кто будет решать?). Но не больше. Вот здесь мне наш почтенный председатель и поставил вопрос: собственно говоря, почему это так, почему это нужно сделать сейчас, а с места я слышу вопрос: кто будет решать. Мне думается, что когда исследования наши подвинутся настолько вперед, что можно [будет] говорить о деталях будущего договора, когда выяснятся те случаи, когда можно будет эти интересы примирить, и когда нельзя, только тогда и можно будет выяснить, каковы эти случаи, насколько они значительны и т.д., только тогда станет возможным и конкретное обсуждение этих случаев. Я считаю, что может быт их не так уж много и можно будет договориться до взаимных уступок. Во многих случаях можно будет наметить ряд взаимных уступок, так как промышленная, экспортная страна живет все-таки внутренним рынком. В Германии, там труднее примирить эти интересы, потому что Германия экспортная страна. Между тем наш промышленный экспорт не играет никакой роли, его почти не существует. В тех случаях, где можно помочь промышленности, это нужно делать. Ведь у нас некоторые отрасли промышленности перестали уже нуждаться в покровительстве, некоторые отрасли промышленности поставлены так высоко, что могут выступать свободно даже на международную арену. Возьмите наши попытки вывоза железоделательной промышленности, и в этом случае она уже освободилась от необходимости чрезмерного покровительства. Словом, мне думается, в данный момент нельзя ответить на вопрос, какие это будут случаи, но, несомненно, они будут, хотя не по всей линии они будут непримиримы.
Теперь - кто будет решать, когда будут материалы? Теоретически будут решать в этих собраниях люди незаинтересованные практически, в отдельных общественных организациях будут решать по-своему, вероятно сельские хозяева будут говорить одно, а промышленники другое, в окончательном же счете будут решать законодательные учреждения, в которых чье-нибудь одно мнение возьмет верх. Но сейчас сказать, кто будет решать, одолеют ли интересы сельского хозяйства или промышленности - этого сказать нельзя, возьмут верх те, кто в большинстве будет представлен. Я бы сейчас стал на ту точку зрения, что во многих случаях, где ясно, что непримиримость существует, и где для сельского хозяйства эти случаи очень важны, я бы лично стал на точку зрения сельского хозяйства, и там, где интересы эти можно примирить, там они будут признаны и, конечно, в этом случае разберутся законодательные учреждения - это ясно. Мы же должны участвовать в решении подготовительных мер, должны изучать общественное мнениe и те из нас, которые не связаны, или, во всяком случае, мало связаны, с промышленностью и сельским хозяйством, те из нас должны беспристрастно разбираться в [данном] вопросе.
Наконец, последний вопрос: а почему же я все-таки становлюсь на сторону сельского хозяйства. Мне кажется, что в предыдущем [выступлении] я уже в достаточной мере указал, почему именно. Потому, что Poccия не экспортная страна, не промышленная, а страна сельскохозяйственная. В данном случае, мы должны обратить внимание на то, что вот, например данные, которые меня чрезвычайно смущали, как мог отразиться даже на промышленности договор 1904 г. Если взять привоз к нам готовых изделий с 1902 по 1906 гг., то вы увидите, что с 5% он упал до 4%, а если взять с 1906 по 1911 г. ввоз готовых изделий, то он вырос на 67%. Вы видите колоссальное влияние на ввозе. Весь наш вывоз сельскохозяйственный. На нем держатся и наш расчетный баланс и денежное обращение. Если так, то я значит прав, говоря, что интересы промышленности должны уступить интересам сельского хозяйства. Я думаю, что разрешение спора должно лежать в другой плоскости, должно лежать не в том, чтобы уступать промышленности, а в том, что промышленность должна быть польгочена другим способом, а именно - понижением обложения сырья и полуфабрикатов, что существует в Германии, и что наше сельское хозяйство не затруднит. Если вы промышленности дадите ряд льгот, если вы устроите передвижение в области внутреннего обложения товаров, пересмотрите некоторые тарифы железнодорожные, если вы обратите внимание на улучшение положения промышленности в иной плоскости, чем торговый договор, в тех случаях, где интересы сталкиваются, то вы можете предоставить ей некоторые льготы в оплату за то, что она уступит сельскому хозяйству, а так как наш экспорт невелик и промышленность живет внутренним рынком, то промышленность может в этих случаях пострадать не много, а во многих [других случаях] выиграть. Вот, в сущности, те основания, по которым я пришел к этому самому решительному пункту моих предположений и очень извиняюсь, что я взял у вас время, говоря в общих формах, большего материала я не мог представить.


М.П. ФЕДОРОВ - Господа, я с чувством глубокого удовлетворения прослушал все те прения, которые были возбуждены нашим обществом в вопросе о русско-германском торговом договоре. Вопросы эти настолько животрепещущи, настолько первоочередные, что к ним необходимо приступить. Необходимо приступить и к той организации общественного мнения, о котором говорил один из ораторов, для борьбы нашей с немцами. И вот совет Общества Финансовых Реформ счел необходимым выдвинуть этот вопрос, и я думаю, что на той свободной почве, которую представляет наше общество, будет обсуждено все то, что требует предварительного обсуждения, как для общественного мнения, так и для нашего общества. Поэтому я полагаю, что вы ответите мне согласием на то, чтобы совет общества поставил на очередь сначала в виде общего обсуждения эти вопросы, а затем, мы будем просить всех тех лиц, которые пожелали бы сделать доклады, (они будут приняты нами радушно) - представить их нашему обществу. Мы постараемся дать возможность им высказаться самым свободным образом для того, чтобы эти вопросы были обсуждены возможно обширнее. Я думаю, что это должно помочь организации общественного мнения и поможет разрешению многих практических вопросов. В заключение позвольте еще раз поблагодарить инициатора этого дела, его превосходительство П.А. Сабурова, который обратился с просьбой возбудить этот вопрос и члена нашего общества А.И. Шингарева, который в своей талантливой речи так ярко осветил многие вопросы и помог нам разобраться в этих вопросах. (Аплодисменты)


ТЕЗИСЫ ДОКЛАДА А.И. ШИНГАРЕВА

1) В будущем торговом договоре не должны быть существенно нарушены интересы ни сельского хозяйства, ни фабрично-заводской промышленности, как это случилось в 1904 году.

2) Наиболее соответствующим интересам государства было бы согласованное сочетание тех и других интересов, что и должно быть подвергнуто самому серьезному изучению в ряде наиболее крупных вопросов.

3) В случаях их полной непримиримости необходимо отдать предпочтение интересам сельского хозяйства, имеющего главенствующее значение для массы населения и государственных финансов.

4) В данный момент состояние подготовительных работ не позволяет еще сделать определенных и детальных выводов относительно возможного содержания будущего договора.

5) В интересах обеих договаривающихся стран необходимо заключение дружественного договора. Однако следует предвидеть возможность трудноустранимых разногласий и даже таможенной войны, на подобие 1893 года. Мы должны быть готовы не только к первому, т.е. к мирному концу договора, но и к войне. Только тогда мы сможем всего лучше в интересах Poccии использовать наше положение.

6) Вследствие этого, необходима самая энергичная подготовительная работа не только правительственных, но и общественных и частных учреждений в двух направлениях:
I. Изучение вопроса.
а) в смысле широкого изучения условий, форм, регулирования и результатов товарообмена и экономической жизни России и Германии, как это предпринято ведомствами и некоторыми общественными организациями;
б) в направлении всесторонней разработки вопроса о возможной эмансипации русского товарообмена от Германии.
II. Практические мероприятия, возможные для проведения до 1917 года.

7) В частности к имеющейся программе намеченных и отчасти выполняемых работ должно быть добавлено:
а) изучение товарообмена и подготовка договоров с Австро-Венгрией, Швецией, Норвегией, Данией, Голландией и др.;
б) разработка вопросов торгового мореплавания, развитие русской коммерческой агентуры за границей, периодичности ее отчетов и постановку 1-2 раза в год ее докладов в России о заграничных рынках и условиях сбыта;
в) развитие русского коммивояжерства и устранение всех стесняющих его условий внутри страны и вне ее;
г) издания справочников, торговых путеводителей и прочих пособий для развития торговли с иностранными государствами;
д) разработать вопросы (по возможности начать и привести в исполнение) о наилучших линиях направления внешней торговли:
Виндавский канал, Черноморско-Балтийский канал, иностранный транзит и др.;
е) пересмотр пошлин на сырье и полуфабрикаты,
ж) изучение вопроса о фискальной стороне ставок русского таможенного тарифа.

8) Причиной тяжелого и неудачного для России договора 1904 года были ее политические внешние затруднения и отсутствие организованного общественного мнения. Ради успеха будущего договора, как и для беспрепятственного развития всей народнохозяйственной жизни, должна быть изменена современная реакционная внутренняя политика, сковывающая внешнюю мощь России и подрывающая внутри творческую инициативу и свободное использование духовных и материальных сил страны.

Материал предоставлен -
канд. истор. наук, Макаров В. В.